Крупина хитро улыбнулась и взялась было за язычок молнии – вроде как вжикнуть, попробовать, надежно ли работает этот оберег. Но это было просто небольшой шалостью; как и то обстоятельство, что от обрезков штанин она избавилась тут же, не прячась – наклонившись без всякого стеснения. Так что желающие могли увидеть сейчас, что трусики на этой женщине, которая, казалось, с каждым движением сбрасывала с плеч, и с остальных частей тела по году, составляли единый гарнитур с бюстгальтером. Подмигивать мужикам она не стала (хоть и хотелось – честно призналась Наталья себе); оставила этот маневр для других, которых надеялась сразить не только женскими чарами.

Наконец пришла пора и для той самой косметички. Последние два года научили бывшего агента три нуля один многому. В том числе и наносить макияж – эту боевую раскраску – сотнями разных способов. Несколько мазков кисточкой с тушью, помадой и тональном кремом могли преобразить женщину до неузнаваемости. И Крупина сейчас доказала это, на глазах потрясенных служивых превращаясь из холеной представительницы высших московских кругов в путану; красивую, такую же холеную, но все же продажную женщину. Последним штрихом было вернуть на лицо ту блудливую улыбку, которую она уже испробовала на окружающих. Она и вернула ее, поворачиваясь к остановившейся посреди зала Кочергиной.

Лидка давнюю знакомую не узнала. Довольная Крупина шагнула к ней, возвращая достаточно невинное выражение лицу, и Кочергина икнула, невольно сглотнув ком, который вдруг оказался в горле.

– Наталья… Юрьевна – прошептала она, не решаясь броситься к Крупиной, – что они с вами сделали?

– Это что я с ними сделала! – хотелось воскликнуть Наталье, окинувшей офицеров, и прежде всего Семенова с Ротмэном плотоядным взглядом.

Вместо того она сделала лицо еще скучнее и ошарашила Лидку, теперь уже наповал:

– Вот, Лида – товарищ генерал работу нам с тобой предлагает; высокооплачиваемую.

Семенов рядом только крякнул, а спецпредставитель – сама Наталья чуть не расхохоталась сейчас, представив, как она входит в таком виде на заседание Правительства – так вот, спецпредставитель сунула руку все в ту же сумочку, и выудила из нее пачку стодолларовых купюр. Не тонкую, и не толстую – среднюю. Но, как определил бы остроглазый сосед Лидки по рынку, гораздо объемнее, чем в кармане американского сержанта.

– Платит товарищ генерал наличными (Семенову теперь крякнуть не удалось – он этим самым кряхтением подавился) – держи.

Кочергина машинально приняла на ладонь доллары, перетянутые такой родной резиночкой желтого цвета и только потом спросила:

– А что надо делать?

– Пустяки, – махнула рукой Крупина, – сходить со мной в гости. Вон в тот поезд.

Лидка тут же оказалась рядом. Ладонь с купюрами была сжата так, что и Крупина, и Семенов, и даже полковник Ротмэн поняли – мысленно она уже вовсю тратит деньги; а может, уже и потратила.

– Так там же это… ядерные ракеты! Одна уже и улетела!

– Улетела, – согласилась Крупина, – а больше там и нет.

– Правда? – уставилась ей в лицо Кочергина.

– Абсолютно, – даже не моргнула глазом бывший агент три нуля первый.

Она могла обмануть не только эту считавшую себя многоопытной, а на самом деле такую наивную женщину; любой детектор лжи сейчас тоже поверил бы – в ракетном составе больше нет грозного оружия. Да Наталья и сама верила в это. Точнее в то, что ни ей, ни Лидке ядерные боеголовки ничем не грозят – не будут же их расстреливать в упор межконтинентальными ракетами. Что касается людей, которые этими ракетами управляют, то у них кроме красной кнопки было другое оружие, смертельное в ближнем бою.