Черная борода немного расплылась – это Хашимулло раздвинул губы в торжествующей улыбке. Так – с улыбкой – он и умер. Потому что живой человек – понял Алан – не мог иметь такие остекленевшие глаза. А еще – не мог выжить после того, как голова дернулась так резко, что громкий треск позвонков заставил и русского, и даже американца, уже долгое время совсем не двигавшегося, подскочить на месте. Потом картинка разделилась, и Ротмэн – непонятно как – наблюдал сразу и за тем, ка огромное тело начало было падать вниз, прямо на него; и как чья-то рука дернула его к себе и в сторону, в результате чего кряжистый душман упал не в яму, а рядом с ней. Упал так, что его голова, не удерживаемая очевидно больше ничем, безвольно свисала теперь вниз, все так же тараща пустые глаза на пленников.

Вторая рука незнакомца, удивительно маленькая для такой быстрой и жестокой расправы с вождем, в это время перехватывала гранату, скользнувшую из безвольной ладони и швыряла ее в каком-то нужном направлении. Взрыв наверху еще не прогремел, не заставил Алана испуганно втянуть голову в плечи, а над ямой вдруг показался спаситель… Вернее спасительница – невысокая миленькая девушка в такой же форме, как у старшего лейтенанта Семенова. Только, конечно, не такой грязной и порванной, как у Ивана.

Девушка заглянула вниз и – удивительное дело – Ротмэн вдруг уверился, что эта воительница (то самое чудо) сейчас не только рассматривает их, но и держит под контролем всю округу, где еще гремели редкие выстрелы. И даже видит, как вертится, падая в нужную ей точку, граната, которая все-таки глухо громыхнула, заставив стены зиндана чуть заметно вздрогнуть. Девушка наверху на взрыв никак не отреагировала. Она наклонилась над ямой, потопталась на месте, отчего безвольная голова Хашимулло дернулась, и Алан понял – именно на спине бывшего уже вождя сейчас утвердилась воительница. Райским голосом прозвучали для американца ее слова – как и предполагал Семенов – на русском языке:

– Мальчики, вы тут живы?..

…Все это полковник Ротмэн конечно не смог бы вспомнить во всех подробностях за пару секунд, что он тупо разглядывал едва шевелящегося на асфальте сержанта Бэскома. Почему-то чернокожий здоровяк, приставленный к нему, к полковнику, против его воли, и напомнил ему тот кишлак, зиндан, и – главное – Хашимулло. Может потому, что на нем так же непринужденно, как восемнадцать лет назад, стояла, спокойно удерживая равновесие, девушка… нет – женщина, удивительно похожая на старшего лейтенанта Наташу Крупину. Именно так представилась когда-то ему спасительница. А эта женщина, вскинувшая знакомым жестом бровь в изумлении от вида двух военачальников, застывших в ступоре, вдруг улыбнулась – совершенно так же, как тогда, над зинданом:

– Мальчики, вы тут живые?

– Наташа, – прохрипел полковник первым.

– Наташка, – еще более хриплым голосом воскликнул рядом генерал-майор, – ты живая?!

– Семенов, – вздохнула Крупина тоном много повидавшей на своем веку учительницы, – был дураком – дураком и остался. Конечно живая.

Теперь – услышав про «дурака» – недовольно заворчал за спиной генерал-майора майор Рычков. Но этот вулкан тоже не проснулся. Потому что Наталья скорчила испуганную мину на лице и выпалила, словно только что разглядела большие звезды на погонах Семенова.

– Извините, товарищ генерал-майор, – едва не бросила она к непокрытой голове руку, – разрешите представиться. Крупина Наталья Юрьевна; специальный представитель Правительства Российской Федерации.

– Черт! – выдохнул Семенов.

Об этом; точнее этой представительнице его предупредили. Заместитель министра обороны, сообщая ему этот прискорбный факт, как-то странно поглядел на него. «Прискорбный» – потому что с этой минуты командование переходило к этой женщине, давней…