Рассматривает сигаретку, постукивает по ее краешку и осыпает пепел прямо на свои черные брюки. Маленький изъян на безупречной картинке.

– Расскажи мне, чего ты боишься? Я обещаю, как только выйду из машины, забуду о нашем разговоре.

У самой в груди какофония звуков и трусливых мотивов. Едва контролирую дыхание.

Проблесковые полицейские маячки то и дело заливают салон сине–красными красками. Мы уединились, но, кажется, темная ночь все равно нас поглощает постепенно. Никакие огни не прогонят демонов прошлого и настоящего.

– Все началось около трех месяцев назад, – она выпускает изо рта крошечное дымчатое колечко, – мы с Сережей возвращались с какого–то официального ужина. Уж и не вспомню, их столько бывает порой, что голова кругом, – замолкает на секунду, – в общем на пороге доме стояла коробка. В ней лежали отрубленные пальцы. Много.

Вмиг переношусь в кухню Волкова и к тем контейнерам в холодильнике. Они зияют неоном у меня в памяти.

– Что было потом?

– Потом были дохлые кошки, собачьи потроха, многочисленные письма с угрозами и…

– Письма? Электронные?

Делает последнюю затяжку, опускает окно и выкидывает окурок на мокрый асфальт.

– Нет. Ублюдку нравится эпистолярный жанр.

Стряхивает пепел с ноги, поправляет длинные изящные сережки с камешком на тоненькой цепочке.

– Где они сейчас?

– Я определила их в банковскую ячейку. Без меня никто к ним не подберется.

– Но, почему не обратилась в полицию? Наверняка, у вас с мужем полно проверенных людей в органах?

– У моего мужа может быть, да. Помимо того, что он трахает всех особей женского пола, умеет сунуть на лапу и заставить работать на себя. – Глядит в окно на центральный вход небоскреба, из которого мы вышли. – А у меня парочка прикормленных адвокатов и один дружок со студенческих времен.

– Так письма адресованы тебе? Что в них?

– Я могу прислать тебе фотографии, если хочешь. Думаю, тебе будет интересно, в связи со смертью Майской.

Недоуменно моргаю и приподнимаю плечи.

– В каком смысле, Галь?

– В них есть пару слов о тебе, милая Лея. Точнее о твоей суперспособности подбираться очень близко к опасным людям. И демонстрировать их гнилое нутро публике. Думаю, ты понимаешь, о чем я. И о ком. Ведь сейчас ты порхаешь мотыльком возле Волкова.

У нее не менее проницательный взгляд, чем у меня. И очень развита женская интуиция. Но, я уверена, ей не понять моей сделки с господином «последнее слово за мной». Никогда. Она наблюдательна, умна и все же, женщина. Я так понимаю, обозленная на мужчин. Муж изменяет налево–направо, ни во что ее не ставит, кроме красивого приложения напоказ и я для нее стану предательницей всего слабого пола. Той самой ведьмой, которую сожгут на костре.

– Я с ним не ради получения премии Тэфи. Не ради всемирного признания. Это банальная трусость. Он приметил меня, как добычу и будет играться, пока не надоем.

– У вас роман? Ты новая девочка Волка?

«Роман», «новая» и «девочка» в одном контексте звучит унизительно, но я осознанно скармливаю ей сию наживку. Пусть считает меня подстилкой Волкова, номером двести пять в списке его сексуальных рабынь. Или сколько их там у него?

– Вроде того.

Горблюсь от груза лжи и выдыхаю бесшумно.

– Не буду тебя поздравлять со статусом подруги негласного короля Белого. Просто скажу, будь осторожна. Когда я наняла частного детектива, чтобы узнать, кто шлет нам письма и ужасные подарки, то выяснилось, что человечка Алекса видели недалеко от нашего дома. Не спорю, – вскидывает руки, – возможно, всего лишь дикое стечение обстоятельств, но, разве с Волковым может быть совпадение? Он до мозга костей прагматичный циник.