– Ты это делаешь только потому, что богатство Рейборнов у тебя под рукой. Потому что по глупой прихоти случая твой отец унаследовал все, а мой – ничего. Потому что из-за каких-то восемнадцати минут, разделивших их появление на свет, твой отец унаследовал богатство, а мой остался нищим.

Винсент так крепко вцепился в край столика, что пальцам стало больно.

– Не имеет значения, на сколько мой отец родился раньше твоего, на восемнадцать минут или на восемнадцать лет. Он все равно первенец и наследник. Он был рожден наследником герцогства Рейборн, и я тоже.

Винсент допил виски из стакана и налил себе новую порцию. Он сделал глоток, потом повернулся лицом к кузену.

– Я уже дал тебе все, что ты должен был получить, больше ты ничего не получишь.

– Будь ты проклят, Рейборн!

– Хватит! Придет время, когда все это станет твоим. Надеюсь, к тому времени, когда оно перейдет к тебе, ты станешь достаточно ответственным человеком, чтобы оценить тот дар, который унаследуешь.

– Городской дом и имение в деревне – этого недостаточно! Как ты смеешь ожидать, что я буду жить, как какой-то сельский сквайр, когда я твой наследник? Твой наследник!

– Так будь наследником, которым я смогу гордиться!

В резком ответе Винсента нашли выход его гнев и досада. Едва произнеся эти слова, он тут же о них пожалел. Именно в такие моменты он бы отдал все, что унаследовал, лишь бы дела обстояли по-другому. Он бы с радостью отдал титул Рейборна и все, что ему сопутствовало, если бы две женщины, пожертвовавшие жизнью, чтобы дать ему наследника, остались живы.

Винсент крепко сжал стакан, но потом спохватился, что дорогой хрусталь может треснуть в его руке.

– Какие бы аргументы ты, кузен, ни выдвигал, это все пустые слова. Факт остается фактом: все равно до моей смерти герцог Рейборн – я.

– Об этом факте я постоянно помню, – язвительно произнес Жермен.

Но Винсент проигнорировал его сарказм.

– Письмо моему поверенному по поводу оплаты твоих непомерных долгов будет доставлено уже сегодня. Документы, касающиеся твоего лондонского дома и замка Доунс, будут готовы в течение недели, и ты сможешь их подписать.

Герцог Рейборн медленно поднялся и со стаканом в руке отошел к окну. Он встал спиной к кузену, тем самым давая понять, что тот может идти. После небольшой паузы он услышал, как Жермен, рассерженно топая, вышел из комнаты и с грохотом захлопнул за собой дубовую дверь. Винсент медленно поднес к губам стакан и сделал глоток. Он уже выпил намного больше обычного и был близок к тому, чтобы напиться, но сегодня ему было все равно. Многие слова кузена жгли его, как кислота, попавшая на открытую рану. Многие из его обвинений были ближе к истине, чем ему хотелось признать. Он действительно занудный, консервативный и слишком серьезный. Повидав много смертей, он не может не быть таким. Слишком много себя и своего сердца он отдал, чтобы теперь не защищаться от боли панцирем из отстраненности. Пусть весь мир думает, что его сердце сделано из камня, ему все равно.

Он взял полупустой графин и снова отошел к окну. Солнце клонилось к горизонту, тени становились длиннее. Винсент наклонил графин, чтобы наполнить стакан, и обнаружил, что у него сильно дрожат руки. Давно уже сожаления о прошлом не набрасывались на него с такой яростью. Перед его мысленным взором встали лица обеих его юных жен. Они обе были нежными и милыми, каждая по-своему, были одновременно и похожими, и непохожими одна на другую. И у обеих отняли целую жизнь, полную радости и веселья. Это он украл у них жизни.

Нет. Он никогда больше не женится. Рождение ребенка для любой женщины связано с риском. А иметь ребенка от него – это смертный приговор. Как он может обречь на такую же судьбу еще одну женщину?