Ларс купил бинокль. Иногда тот парень курил у автомобиля, а иногда садился и уезжал. Порой он долго сидел в машине прежде чем уехать, а порой выжимал газ и уносился на пределе всех возможностей спортивного двигателя. Видимо, у него было свое расписание.

Понемногу Фогель так втянулся в расследование, что гантелей стало недостаточно. Немного поломав голову над тем, как ему разнообразить свою жизнь, он решил посоветоваться с Свеном Херингом из программного.

–Турник у тебя есть? – только и спросил Свен Херинг.

На Фогеля снизошло прозрение. На следующий день Херинг пришел в гости с дрелью и бутылкой анисовой настойки. Они повесили перекладину и напряженно прослушали сеанс хорошего секса, после чего сходили покурить на балкон.

–Вот этот? – переспросил Свен, когда тот парень хлопнул дверцей машины, – Да ладно…

–Ручаюсь, – вздохнул Фогель.

–Чем он это делает, Фогель? – задал сакраментальный вопрос Свен.

–Черт его знает…

Чем и как тот парень это делает, Фогеля и самого занимало.

Вес собственного тела делал чудеса. С удивлением Ларс Фогель открывал мир гравитации и закон всемирного тяготения. Криво усмехаясь, Отто Шмидт поведал ему о прямом и обратном захвате и воздействии, оказываемом ими.

–Не выдумай бегать по утрам! – предупредил его как-то Свен Херинг, – Убьешь ноги, с твоей-то массой. И про приседания забудь.

Таким образом, мысль, которая поначалу казалась ему удачной, была забракована.

Фогель бросил курить. И снова начал через две недели. Прижавшись лбом к холодному стеклу, он смотрел, как знакомый ему уже намного лучше, чем хотелось бы, тот парень выходит, дрожа и шатаясь, как пьяный, но садится в машину, а значит, он не пьян, и колени трясутся совсем не от этого. Как дрожащими руками подносит зажигалку и курит одну за одной три штуки подряд, и переводит дух, пока сможет, наконец, выжать тугое сцепление спортивного автомобиля.

Господи, какой силы надо иметь связки, чтобы так стонать? Иногда Ларсу казалось, что он непосредственно участвует в процессе. Он наизусть уже выучил темп, и ритм, и частоту, и все периоды, как в матче по боксу. Он научился по звуку определять, что вот здесь он закусывает руку, или подушку, а если увеличить темп, то крик достигает апогея за каких-то десять секунд и далее всегда безотказно следуют волнообразные гортанные стоны, которые в своей кульминации неизбежно венчаются воплем, который можно было бы считать жутким, если не слышать предшествующей арии.

Он пытался представить, как выглядит обитатель застенья. Представлялось разное, однако в этом доме такой персонаж определенно не жил. Нелегко воспроизвести человека по голосу, и даже зная, кто его партнер в постели, нелегко. Вскоре Фогель оставил всякую мысль о том, что будет делать, когда выяснит личность соседа. Он просто хотел знать. Это скинуло бы флер загадочности с ситуации. Фогель подозревал, что знание его освободит. Невозможно заводиться всякий раз, когда точно знаешь, кто там, за стеной.

Все места у его подъезда были заняты и Фогель припарковался у соседнего. Начинался дождь. Девушка в красном пальто побежала к подъезду, спеша укрыться под козырьком. Фогель отбросил сигарету. Одновременно застегивая пальто, перехватывая коробку в другую руку и доставая ключи, девушка пыталась войти в подъезд. Из сумки появилась бутылка вина, которую она прижала к боку, пытаясь отыскать ключи, что не упростило ситуацию.

–Позвольте, я помогу, – архитектор Фогель поднялся по ступенькам и взял из ее рук коробку с тортом, перевязанную ленточкой.

–Спасибо, – с облегчение выдохнула она, выуживая связку ключей из глубины сумки, – Оставила зонт на работе…