Гейб точно ничего не перепутал? Сколько времени она провела здесь одна? От силы час. При этом успела устроить истерику, вымотать нервы охране, остыть, принять душ, сварить кофе и разогреть сэндвич.

– Твой кофе в турке на плите, бутерброд в микроволновке. Другой еды я не нашла, – не оборачиваясь, нейтральным тоном бросает Диана и, прежде чем до меня доходит смысл услышанного, добивает окончательно: – В ванной есть еще один халат, если надумаешь сполоснуться. Грязным в кровать не пущу, а она здесь одна. Я проверила.

Зависаю. Охреневаю. Реакции тормозят. Мозг усиленно перебирает варианты, анализируя ситуацию. Меня не было час. Всего час. Что с ней случилось? Не психует, не шарахается, не плачет и не требует объяснений. Состояние эффекта, лошадиная доза успокоительного? Последнее точно нет. Я не давал распоряжений относительно медикаментозного вмешательства.

Мое обескураженное молчание в ответ на проявление заботы Диана воспринимает по‑своему.

– Ты в ярости из‑за того, что мне пришлось влезть в переговоры, но…

– Нет никакой ярости, – отрезаю я, не дав ей закончить мысль.

– Дэрил, я не собираюсь с тобой воевать, – устало произносит она, с грохотом поставив кружку на пол. – У меня нет на это сил.

– У меня тоже, – откликаюсь, не веря собственным ушам.

Допроса не будет?

– Давай возьмем тайм‑аут на несколько часов, – выбросив белый флаг, умоляет Диана.

Градус удивления зашкаливает. Кто ты? И куда дела мою жену?

– Я вымотана, Дэрил. Ты – тоже.

Сглатываю. Моргаю. Правое веко дергается в нервном тике. Нет, у меня точно слуховые галлюцинации.

– Но поговорить нам всё равно придется, – добавляет с нажимом.

Я облегченно выдыхаю. Черт, чуть было не усомнился в собственной адекватности.

– Предложение принято, – быстро соглашаюсь я.

– Спасибо. – Она все‑таки оглядывается, вымучивает благодарную улыбку и, мазнув по мне беглым взглядом, возвращается к успокаивающему созерцанию игриво скачущих огоньков в камине.

– Я могу распорядиться насчет ужина, – вежливо предлагаю я. – Если хочешь.

– Хочу, – кивает она. – Ужин и бутылку вина, но я слышала, что у Одинцова с этим строго.

– Для нас он сделает исключение.

Достав из кармана брюк рацию, связываюсь с генералом по личной линии и без лишних предисловий озвучиваю наши пожелания. Он бесится, что я тревожу его по такой ерунде, но не отказывает.

– Я собиралась его соблазнить, чтобы заполучить эту штуку, – неожиданно произносит Диана, снова обернувшись. Ее взгляд устремлен на рацию, которую я держу в руке, а мой цепляется за дернувшиеся в улыбке губы.

– Одинцова? – недоверчиво уточняю я, хотя чему тут удивляться?

Для меня не откровение, что в критических ситуациях Диана действует с холодной головой, используя других людей для достижения выгодного ей результата. Мне тоже посчастливилось попасть под прицел, и она не промахнулась.

– Я быстро передумала. Признаю, что генерал мне не по зубам, – иронично сокрушается она.

– У тебя просто было мало времени. – Опускаю выразительный взгляд в вырез ее халата. – Или ты плохо старалась.

– Ты злишься? – Она растерянно хмурится.

Диану задевает мой пренебрежительный тон и пугает то, как я на нее смотрю. Наше перемирие трещит по швам, но, блядь, никто ее за язык не тянул.

– Лучше спроси, для чего мне понадобилась эта чертова рация!

– Позвонить в службу спасения?

Диана порывисто вскакивает и быстро приближается ко мне.

– Да хоть на Марс, если бы это позволило твоим хакерам засечь сигнал. – Голос звенит, как натянутая тетива, в глазах разливается горечь. – Ты вообще меня искал? – взрывается она. Затем, словно опомнившись, резко отшатывается назад, пряча задрожавшие руки в карманы халата. – Тайм‑аут. Я помню. – Закусив губу, отводит взгляд в сторону, скрывая уязвимость за холодной маской. – Иди, Дэрил. Ванная комната направо.