Вижу, как вздёргивает подбородок. Ох же и не повезло тебе приехать в Берёзовку. Тебя здесь быстро научат уму-разуму.

– Матвей, ты только не злись, – Егорыч подъезжает ко мне и на ходу выскакивает из машины. – Ну подумаешь, не докрутил.

– Егорыч, ты охренел! Не докрутил? Ты же знаешь, что не тебе придётся сюда ехать снова. А батя и так злой на меня ещё с утра, – выговариваю Егорычу.

Хороший он мужик, но жить без рюмки не может. Если он не выпьет хотя бы чекушку в день, то говорит, что прожил его зря.

А батя же меня оставит виноватым, что недосмотрел, не проверил.

Он и так орал на меня сегодня, что уши сворачивались у всех, хоть и в кабинете мы были вдвоём.

– Нормальные отцы дочерей оберегаю, а мне что, отцовское ружьё доставать, чтобы девок твоих отгонять? Ты совсем совесть потерял, сын? Сколько можно? Из дома ушёл, поступил непонятно куда. Вечно пропадаешь, отпрашиваясь с работы.

– Ну я же всё успеваю, – отвечаю бате, но лучше молчать.

– И что? Я должен плясать от радости, что ты у меня такая Марья-кудесница?

– Бать, – опускаю голову. Не хочу грубить, но чувствую, что, если он не замолчит, сейчас будет хреново.

Но батя замолкает, и только его тяжёлое дыхание звучит на весь кабинет.

– Мотыжить поедешь сегодня на дальние поля, – выносит свой вердикт.

– Ну кто бы сомневался, – бурчу.

– Что сказал?

– Говорю, мотыгу хоть починили, или как в прошлый раз? – спрашиваю сразу.

– Вот пойди и проверь! – рявкает. Но только я разворачиваюсь, как в спину прилетает: – Сонька у тебя?

– Не видел, – отвечаю, не поворачиваясь, и выхожу.

– Прикрыватели, – возмущается батя, когда я закрываю дверь. – Дал же Бог детей!

– Матвей, ну я же не могу уследить за всем и сразу, – Егорыч уже тащит нужную деталь из багажника.

– А должен, Егорыч, – отвечаю и подхожу к нему, чтобы помочь.

– Матвей, – раздаётся звонкое, а я даже замираю сначала.

Поворачиваю голову и смотрю, как Златовласка аккуратно идёт в мою сторону, смотря себе под ноги.

– Спасибо, – она протягивает мне мобилу.

– Угу, – киваю и возвращаю внимание Егорычу, который завис, как старый ноут Соньки. – Егорыч, там где-то за рощей машина села. Нужно дёрнуть.

– Ага, – Егорыч только что слюни не пускает.

– Егорыч! – рявкаю я. Старый хрен. У самого пацаны моего возраста, а всё туда же.

– Ну чего ты разорался, – он быстро одёргивается. – Понял я, что дёрнуть надо.

– Кого? – спрашиваю сощуриваясь.

– Ну понятно, кого, – он быстро вытирает лоб рукавом рубахи. – Того.

– Кого того, Егорыч?

– Машина наша застряла там, – встреваёт эта Златовласка, а я вижу, что мозг Егорыча опять отключается.

– Мы поняли, – останавливаю её. – Егорыч, дуй к мотыге, а я проедусь, дёрну бедолагу.

– Сам? – Егорыч явно улавливает какие-то определённые слова.

– Сам! – грозно отвечаю, наклоняясь так, чтобы он видел моё лицо. – Иди давай, – киваю ему в сторону посадки.

– Да пошёл уже, – обиженно отвечает Егорыч и идёт в сторону поля, где и сломалась моя мотыга.

– А ты, если не хочешь приключения на свою пятую точку, Златовласка, когда приезжаешь в деревню, то учитывай местные нравы и одевайся более скромно, – злюсь снова.

– Меня, вообще-то, Злата зовут, – шипит эта мажорка.

Вот, точно! Как я раньше не додумался? Точное сравнение.

– Невелика разница, – отвечаю и слышу, что в нашу сторону едет ещё одна машина. – А это кто?

Но как только из-за деревьев выезжает УАЗ соседа, я даже воздухом давлюсь.

– Привет, дядь Сав, – здороваюсь с соседом и пытаюсь понять, чего он тут делает.

– И тебе не хворать, Матвей. Ты, смотрю, нашу потеряшку нашёл, – улыбается. – Здравствуй, Злата. Люся там уже извелась вся, что вы так долго едете.