Сев на кровати, она сверкнула на него взглядом, в который вложила всю свою ненависть и презрение к подобным типам. Он даже замешкался на пороге, словно споткнувшись об ее ненависть, и Лина снова мысленно обозвала его трусом. Видимо, из-за ее невысокого роста и хрупкого сложения мужчины такого рода считали ее легкой добычей. Однако она ошибалась, полагая, что недоумков, желавших ее изнасиловать, можно пересчитать по пальцам одной руки. Внезапно она поняла, что им нет числа, как тараканам. Или как блохам на собаке.

– Убирайся отсюда! – приказала она и чуть не расхохоталась, когда шериф послушно повернулся к выходу, но тут же опомнился.

– Ах ты, наглая сучка! – злобно выпалил тот. Откуда у этой девчонки такой повелительный тон?

– Дерьмо ты собачье.

Если он собирался соревноваться в оскорблениях и ругани, то явно не на ту напал. Вряд ли он мог перещеголять ее в проклятиях и смачных выражениях. Конечно, здесь нечем гордиться, но если ты всю жизнь растешь коротышкой и весишь не больше пушинки, то выбор защитных средств у тебя очень ограничен. А у ругани одно достоинство – она позволяла не показать свой страх. Ее друг О’Мэлли, много повидавший в жизни, утверждал, что это-то и есть самое главное. Не выказать страх!

– Ты чуть все не испортила! – не сводя с нее глаз, он снова осторожно приближался к ней.

И тут до Лины наконец дошло, словно осенило! Она даже ахнула. Шериф торчал у банка, ничего не предпринимая не из трусости, а потому, что был сообщником бандитов! Вероятнее всего, он стоял на страже, или, как выражаются эти ребята, на стреме, а тут нелегкая принесла ее с семейными проблемами! «Ну ты и вляпалась, Лина! Что же делать?» – подумала она в отчаянии. Теперь и вовсе нечего надеяться на защиту закона, на справедливость, на то, что в деле разберутся. Закон в городе представлял шериф, а ему, как никому другому, требовался козел отпущения. Значит, что бы она ни сказала в свое оправдание, он немедленно постарается обернуть это против нее.

– Понятненько, – протянула она и со злостью посмотрела ему в лицо. От гнева ее глаза потемнели и стали почти фиолетовыми. – Ах, какой молодец! И храбрец к тому же! А главное, как умно: пусть вся вина падет на плечи хрупкой невинной девушки. Надо же на ком-то выместить зло за украденные деньги. Ведь кто-то должен нести ответственность? А то могут поразмыслить и додуматься – ты шериф, вот ты и отвечай!

Он затрясся от злости.

– Я тебя сколько раз просил уйти подобру-поздорову? Ты не послушала? Вот и получай по заслугам!

Она вскочила с нар и метнулась в сторону, потому что он потянулся к ней. Но до открытой решетки добежать не удалось, потому что шериф применил грубую, но эффективную тактику – схватил за полу накидки и резко дернул назад. Она упала на колени. Он снова метнулся к ней, но она просто откатилась в сторону, лишь бы оказаться подальше от негодяя. Вскочив на ноги, она настороженно ждала следующего выпада.

– Это вряд ли улучшит вашу репутацию, шериф.

– Жаловаться будешь? Интересно – кому? – Он презрительно фыркнул. – Кому ты нужна? И кто тебе поверит?

Это был меткий удар. Сам факт, что она сидит сейчас за решеткой и вынуждена иметь дело с этим мерзким типом, лишний раз доказывал, что всем наплевать, что с ней и где она. И уж конечно, ее словам ни за что не поверят.

– Мне кажется, что преступление, которое вы спланировали и совершили в этом городке, обязательно заинтересует суд. И обязательно обнаружатся улики. А я буду сражаться за свою жизнь до последнего вздоха, шериф, потому что у меня нет другого выхода. Поэтому лучше вам оставить меня в покое, иначе очень пожалеете.