Весь вечер юный страдалец лежал на кровати и, сглатывая слюну, вспоминал эту сцену. Потом открыл Лермонтова и сразу попал на такие строчки.

Пора уснуть последним сном,

Довольно в мире пожил я;

Обманут жизнью был во всем,

И ненавидя, и любя.

Антону стало так тоскливо, что он незаметно дочитал весь томик до конца. С тех пор поэзия навсегда вошла в его жизнь…

В армии – на дежурствах, после отбоя и даже на «губе» – он украдкой читал замусоленные книжки с оторванными страницами, которые соратники порой использовали по надобности. Особенно радовался поэзии. Легко запоминал прочитанное, рассказывал бойцам разные истории, стихи, объяснял значение слов, за что заслужил прозвище «Профессор» и уважение офицеров. Пользовался облегчённым режимом: ходил в поселковую библиотеку, пропадал в спортивном зале.

Вернулся домой поздоровевшим, и даже Вовка, которого он встретил на следующий день в городском баре, с трудом узнал его. Выскочил из стойки, где наливал пиво крашенной симпатичной блондинке с сигаретой в унизанных перстнями пальцах и долго тыкал его костлявым кулаком в грудь, оглядывая со всех сторон.

– А это Светка. Узнаёшь? – показал он на девушку. Выглядела одноклассница так, будто сошла с обложки модного журнала. Она смерила Антона с ног до головы и ослепительно улыбнулась.

– Ну, ты как, Тоха? – теребил его дружок. – Совсем вернулся? Тогда давай сюда, нам как раз бармен нужен. В ночную смену.

– Да я не умею.

Он взял протянутый бокал, который Вовка наполнил из отдельной бутылки.

– А чего тут уметь-то! Ты, главное, мимо тары не лей, – заржал рыжий. – А здесь, брат, реальные бабки. Таких больше нигде не срубишь. Девочки опять же, то, сё… Да, Светик? – подмигнул он девушке. – И люди серьёзные заходят с хорошими деньгами. Особенно ночью. Да я научу тебя реально лохов стричь.

За стойкой Антон продержался неделю. С работой он справлялся, не гнушался протирать столы, сносил капризы клиентов, а в ответ на хамство выходил в подсобку и с зажмуренными глазами считал до десяти, постепенно разжимая кулаки. Однако так и не смог привыкнуть к шуму, орущему телевизору и табачному дыму, скоро пропитавшему его одежду.

После сумасшедших выходных выложил на стойку ключи.

– Всё, Вова, ухожу. Не по мне это.

Со Светой стал встречаться часто. Она работала в супермаркете. Днём Антон искал работу, а по вечерам слонялся между полок с товаром и наблюдал, как её красивые пальчики с длинными красными ноготками ловко порхают по клавишам кассового аппарата. Они заходили в кафе, прятались в тёмном уголку, и она, покуривая тоненькую сигаретку, учила его целоваться.

Иногда Антон читал стихи, но слушала она напряжённо, опустив голову, а потом рассказывала о подругах из шоу-бизнеса, которые обещали устроить её к себе. Он мало что понимал в этих рассказах, злился на себя, на свою затворническую книжную юность, армию, пытался смотреть и слушать молодёжные программы. А когда спросил у мамы, что такое «гламур», она засмеялась, потрепала его по голове и посоветовала пользоваться словарём Даля.

Поиски работы ни к чему не привели: везде требовались или специалисты, или работники со стажем. Антону было неважно, куда пристроиться, лишь бы не болтаться попусту. Он даже подумывал о том, чтобы организовать бизнес, но сомневался в умении вести самостоятельное дело. А потом получил письмо от сослуживца, который оформился в охранные структуры и советовал сделать то же самое. Антон призадумался: а почему бы и нет, оружие он знал, с основами рукопашного боя знаком, дисциплине обучен, – значит, почти профессионал. Отец решение одобрил. Так он оказался на службе вахтёром в престижном офисном здании…