Когда открыл глаза, смутно разглядел перед собой зелёное чудовище. Ритмично раздувая морщинистое горло, оно смотрело холодными глазами. Антон вяло махнул рукой; чудовище, квакнув, отскочило в сторону. Следом отпрыгнула ещё одна жаба. Усмехнувшись, он выполз из кустарника и зажмурился от ослепительного света. Утреннее солнце торжественно сияло на пронзительно голубом небе, радуясь победе над мрачными тучами. Несмотря на ранний час, кругом всё парило, терпко пахло влагой.

«Ну, наконец-то! – задохнулся от восторга Антон: в эту минуту он, словно древний солнцепоклонник, готов был молиться живительному светилу. – Теперь-то Ирину Фёдоровну найдут». Он снял мокрую одежду и осмотрел раны. Плечо, похоже, затягивается, ссадина на голове тоже, а нога – подумаешь! – всего лишь вывихнута. Можно смело идти дальше.

Греясь на солнышке, он подумал о том, что во французской кухне лягушки считаются деликатесом. Такого добра здесь было полно. Попив из болотца, вычислил по солнцу восток и, опираясь на палку, тронулся в путь. К полудню вышел на едва заметную тропинку и решил никуда не сворачивать. Припекало, в горячем воздухе роилась мошка. Антон натянул куртку на голову, но всё равно не успевал стирать с лица и шеи грязный бурый пот. Вскоре глаза окончательно заплыли от укусов, губы опухли, и он ковылял почти вслепую, изредка поглядывая на тропу.

Справа открылась небольшая, заросшая мелкой земляникой лужайка, которую пересекал сухой ствол берёзки. Облизнув пересохшие губы, Антон шагнул на неё и неожиданно провалился вниз. Упал на гнилые, хрустнувшие под ним колья. Резкая боль разорвалась в груди. Его вырвало. Разлепив глаза, он разглядел над собой просвет. Ему показалось, что попал он в охотничью звериную ловушку. Невыносимо болело тело, кружилась голова. «Всё, – тяжёло проворочалась мысль. – Здесь и останусь».

От боли и слабости не мог даже шевельнуться. Попытался глубоко вздохнуть и окунулся в безразличие. В сознании медленно проплывали бессвязные картинки: вот он, маленький, бежит навстречу отцу, вернувшемуся из военной командировки; вот торжествующе раздаёт одноклассникам выигранную в споре коробку мороженого – за выученного наизусть «Евгения Онегина»; вот тревожное лицо мамы, умоляющей не ехать в Аржаан…«Мамочка, – прошептал он, – как же так?».

Он долго неподвижно лежал в яме, пока не услышал шорох. Разлепил глаза и увидел склонившуюся над ним золотоволосую девушку с ангельской внешностью – ту самую, которая приснилась в вертолёте. Призывно махнув тоненькой ручкой, она медленно исчезла на поверхности. Антон от неожиданности приподнялся, напрягся и на одном дыхании вскарабкался наверх. Оглянулся – никого не увидел. «Привиделось, должно быть, опять» – вяло подумал он. Отдышавшись, попытался встать, но не смог. Тогда он пополз.

Стемнело, когда он выбрался на каменистую почву. Впереди виднелась невысокая гряда с редкими широкими деревьями. Антон полз, сбивая руки, хватаясь за камни и траву. Куртку оставил у ямы, она сковывала движения, и теперь жалел об этом: футболка разодралась, и кожу пощипывало. «Заражения не миновать, – морщась, думал он. – Надо найти воду, промыть. Неужели и ребро сломал? А может, просто ушиб? Воды надо, воды…».

Наконец он добрался до кривой ветвистой берёзы. Хотел осмотреться, но сил не было никаких. Лежал и безучастно глядел в ночное звёздное небо. Стояла тишина, изредка прерываемая всплесками. «Значит, где-то рядом вода. А где вода, там жизнь». Представил, как окунается в живительную влагу и сдвинулся с места.

Вдруг неподалёку прозвучал жалобный детский плач, следом послышался негромкий стук. Антон насторожился, приподнял голову и на фоне синеющего неба увидел несколько фигур с палочками. Опираясь на них, существа шли в его сторону. Он разглядел лохмотья, прикрывающие их кости, скелеты. Голые черепа поблёскивали в лунном свете.