– Тогда ты борешься сама с собой и этим делаешь себя слабее.

Клэнси задумчиво наклонил голову.

– Что, если ты сосредоточишься на том, как добиться того, чего хочет сила? Растягивай боль, чтобы ты могла вбирать ее в себя как можно дольше. Тогда у тебя будет больше времени, чтобы прийти в себя. Если вдуматься, даже когда ты просто удерживаешь кого-то на месте и он понимает, что грядет нечто ужасное, – это уже жестокость.

Облизнув губы, я снова посмотрела на мертвую мышь. Я не знала, был ли в его словах смысл, но он прав: мои прошлые попытки контролировать ситуацию ни к чему не привели.

Мне удалось научиться направлять силу на нужную цель, но выбирать, как именно воздействовать… ничего не вышло.

Стиснув зубы, я подготовилась к следующей попытке.

Вторую мышь я убила не сразу – в последнюю секунду мне удалось вырваться из транса. Но при виде ее изуродованного тела стало понятно, что долго ей не протянуть. Если, конечно, Клэнси не передаст мышь другому хранителю, попросив отнести ее Доминику.

Меня все еще подташнивало, но осознание того, что мне удалось обрести хоть немного контроля, придавало уверенности. На третьей попытке я поощряла в себе настойчивую потребность причинять боль медленно, вытягивая из нее все до последней капли.

Сломалась кость. Оторвался кусочек плоти.

Я захлопнула рот, и мышь вздрогнула. Ее тоже не мешало бы вылечить, но она все еще была в состоянии ходить.

От облегчения с моих губ сорвался немного испуганный смешок, успокоивший голосовые связки, которые все еще дрожали после последнего крика.

В следующие разы я вообще ничего никому не сломала. Я сосредоточила все свое внимание на панике, которую ощущала в глазах-бусинках грызунов, на том, как подергивались от моего крика их тела, и впитывала тоненький ручеек, образованный муками этого страха. И каждый раз я отступала прежде, чем крик проникал глубже.

Я тренировалась снова и снова и наверняка довела бедняжек до ПТСР. Но никакого другого вреда больше не причинила.

Наконец я опустилась на корточки и только тогда поняла, что моя рубашка промокла от пота.

Легкая улыбка Клэнси теперь казалась почти дружелюбной.

– Это было хорошо. Очень хорошо. У тебя будет возможность попрактиковаться позже. Пока лучше не переусердствовать.

Я поймала себя на том, что приняла протянутую им руку, и он помог мне подняться на ноги. Пока мы возвращались на главную поляну, мое тело дрожало от восторга.

По крайней мере, одно его обещание оказалось правдой – он дал мне шанс стать чем-то большим, чем просто монстром.

Когда я вернулась к остальным, Доминик был уже опоясан. Ремни переноски для кустарников были сконструированы с учетом всех его конечностей – они проходили под щупальцами, а затем через внешнюю часть плеч. Другой ремень, затянутый на его талии, надежно удерживал все это хитроумное приспособление, а сам горшок находился прямо посередине спины.

– Все не так уж плохо, – сказал он с кривой улыбкой. – Пожалуй, не буду снимать его на обратном пути. Надо привыкнуть…

Джейкоб пожал плечами, но выражение его лица оставалось бесстрастным. Я гадала, было ли это связано с тренировкой, на которой он практиковался в убийствах.

– Что теперь? – спросил он Клэнси.

Наш похититель/тренер достал планшет.

– Мы обсудим подробности миссии сегодня вечером, когда вернемся на объект. Однако я бы хотел, чтобы вы начали знакомиться с ключевыми персонами уже сейчас. Тогда у вас будет больше шансов узнать их при встрече.

Он показал фотографию мужчины лет шестидесяти. У него были зачесанные назад седые волосы и полные губы, резко очерченные на скуластом лице.