Я должен быть в ярости. Какого черта я…

Глупо устраивать истерику. Все будет хорошо. С остальными наверняка всё в порядке.

Нет, это просто смешно. Ублюдки-хранители схватили нас и…

На меня накатила еще одна холодная волна, заглушая обжигающее пламя. Я прерывисто вздохнул.

Что происходило у меня в голове?

Я был сбит с толку и остолбенел настолько, что, когда в двери щелкнул замок, не сразу пришел в себя. Я просто стоял и смотрел, почему-то уверенный, что необходимо подождать, пока дверь распахнется, и получить нужный мне ответ.

Раздалось тихое шипение выходящего сжатого воздуха. Дверь не открылась внутрь, а начала скользить прямо в каменную раму.

На мгновение показалось, что она открылась лишь для того, чтобы показать зеркало. На меня бледно-голубыми глазами смотрело мое отражение.

Но отражения не ходят сами по себе, как этот человек, который зашел в комнату и дверь за которым закрылась с глухим стуком. Отражение не могло быть одето в зеленую рубашку, когда на меня надета черная.

Отражение не могло одарить меня неловкой улыбкой, пока я стоял с отвисшей челюстью.

– Джейк, – сказал другой мужчина мягким голосом, который, казалось, окатил меня уже третьей волной спокойствия. – Тебе нужно прекратить буянить. Давай попробуем поговорить. Если ты пока не хочешь никого слушать, можешь поговорить со мной.

Казалось, я проглотил язык и не мог его найти. У меня перехватило дыхание.

Прокашлявшись и сплюнув, я наконец снова обрел дар речи, хотя сердце продолжало бешено колотиться.

– Гриффин? – Это было едва ли нечто большее, чем хриплый шепот. Я почти что боялся произнести его имя вслух, как будто, обратившись к нему, мог разрушить иллюзию.

Но мужчина, стоявший передо мной, никуда не исчез. Он пристально смотрел на меня, не отрицая, что я его узнал.

– Мне жаль, что прошло так много времени. Все было… сложно.

– Они… что? Ты… мы думали… я видел, как ты…

Новый прилив эмоций смел любые слова. Внутри у меня все сжалось, и я подался вперед.

Обняв брата, я притянул его к себе. Впитывал тепло жизни, исходящее от его кожи, и ровный ритм бьющегося в его груди сердца.

Он действительно был здесь. Прямо здесь, со мной. Разговаривал, дышал.

Но не совсем таким, каким я его помнил. Я до мелочей знал, каким должен быть мой близнец.

Гриффин бы рассмеялся, потому что обычно я не люблю объятия, и брат крепко обнял бы меня в ответ. Гриффин был бы вне себя от восторга при нашей встрече.

Парень, которого я обнимал, поднял руки, чтобы тоже меня обнять, но скорее успокаивающе, чем с явной радостью. Он молчал, и я отстранился.

Я пристально смотрел на него, пытаясь связать стоящую передо мной фигуру с моими ожиданиями и воспоминаниями. Ничего не укладывается в голове. У меня было такое чувство, будто мой разум оказался погребен под завалом.

– Где ты был? – выпалил я, и, возможно, это был не тот вопрос, с которого стоило начать: мне следовало бы петь «Аллилуйя» за то, что он вообще жив, – но именно это пришло в голову первым.

Гриффин улыбнулся своей новой, натянутой улыбкой.

– На одном из объектов. Им потребовалось много времени, чтобы вылечить меня и убедиться, что я готов ко всему, с чем мне, возможно, придется столкнуться. И тогда хранители сказали, что будет лучше, если я не вернусь и не нарушу новый порядок. Я просил, но… Ты знаешь, какими они были.

Он не умер. На том видео, которое нам показали, все выглядело так, словно жизнь покинула его тело. Но травма оказалась не настолько серьезной, чтобы они не смогли его вылечить.

Все это время он был жив, а они продолжали втирать нам, якобы Рива организовала его убийство. Что это она виновна в его смерти, хотя на самом деле даже его смерть оказалась ложью.