– Ну как, нравится тебе? – Джерсис, искрясь удовольствием, наклонился почти к лицу повелителя. – Почти так же чувствовал себя я, когда ты сделал меня уродом!

– Т-тебя уродует вовсе не шрам, а гнилое нутро! – отвлекая врага разговором, Ян сделал долгожданный рывок. Его шея вытянулась, трансформируясь в драконью, зубы стали клыками, и он от души впился ими в глотку не успевшего сориентироваться мага, который, впрочем, всё же нашёл в себе силы отбросить от себя противника потоком магии и зажал рану рукой.

– Хитрая ящерица! – почти выплюнул Дорн.

– А то! – сверкнул глазами Янар, сплёвывая багровую жидкость.

– Н-надо было не играться… – хрипел маг. – Н-надо было сразу…

– Надо было... Но ты упустил свой шанс.

– Д-думаешь? – непослушными губами ухмыльнулся Джерсис и попытался тыльной стороной свободной ладони вытереть окровавленный рот, но только размазал струившуюся из уголка струйку.

И ухмылка эта Янару очень не понравилась.

– Фу, какой же ты отвратительный на вкус, – повелитель снова сплюнул. – Ты сам и вся твоя сила пропитаны злобой. Даже если бы умирал от голода, я бы побрезговал тебя есть.

– П-проклятая з-зубастая тварь… – Дорн, продолжая зажимать рану на шее, пятился от распростёртого на полу дракона. Маг вновь и вновь активировал лечебные чары, но те были бесполезны.

– Кровь не остановится: такое уж свойство у моей слюны. Даже магия не поможет… – сообщил огненный противнику, с радостью наблюдая, как слабеет Джерсис и как сквозь его пальцы, зажимающие рваную рану, проступает всё больше багровых струек.

Магические кандалы на руках и ногах Яна развеялись, символизируя, что дела у их создателя всё хуже. С трудом поднявшись, дракон, пошатываясь и подволакивая раненую ногу, направился к осевшему на пол Дорну. Тот почему-то не пытался сопротивляться, просто тяжело дышал и, судя по всему, пытался не потерять сознание, хотя повелитель не исключал тактической хитрости, поэтому был начеку.

Окружив себя щитом и повернувшись к противнику здоровой рукой, чтобы в случае чего успеть атаковать, Ян навис над раненым, жалея, что не может обратиться в драконью форму и попросту раздавить гада. Или испепелить на месте. Хотя нет, испепелить как раз может, и с очень большой охотой.

– Что, больно тебе? Страшно умирать? – зло бросил Янар. – Лиране было куда страшнее и больнее. Жаль, что не довелось отдать тебя в руки палача и пыточных дел мастера, уж они бы с тобой вдоволь порезвились… – продолжая нависать над предателем, правитель Кинарский тем не менее был готов к тому, что приспешники врага могут вернуться в любой момент, а потому не терял бдительности.

– Н-не т-только я, ты т-тоже с-сдохнешь… – прохрипел маг, снова ухмыляясь, что с учётом его окровавленных губ смотрелось жутковато.

– В любом случае… ты этого уже не увидишь, – холодно констатировал Ян, наблюдая за агонией противника и пытаясь угадать, в чём подвох.

Но даже захлёбываясь кровью Дорн продолжал ухмыляться, и Янар слишком поздно понял весь масштаб его коварства. Боль от пронзившего тело заклинания была подобна удару того самого кинжала, который это заклинание вырезал на груди Яна, и странным образом обожгла внутренности, разом пройдя по всему телу. Из порезов, обильно покрывавших тело правителя Кинарии, заструилась кровь, а само начертанное заклинание засветилось и зашипело.

Отшатнувшись от Джерсиса, Ян попытался активировать драконью регенерацию, но ничего не вышло, кровь не желала останавливаться, а раны – заживать. Целительные чары тоже не оказали требуемого эффекта, и правитель Кинарский понял, что попал под действие проклятия, очень мощного и хитро скроенного, наложить которое ещё совсем недавно у Дорна не хватило бы сил. Но сейчас благодаря присвоенной силе сиеры Трайдер хватило. В очередной раз выругавшись, огненный с трудом удержался, чтобы не запинать ногами валявшегося на полу ублюдка за то, что он сотворил с девушкой.