Он забрасывает ногу на своего высоченного "зверя", поворачивается ко мне. Такая улыбка у него... Я застываю пораженная - мне улыбается! МНЕ! Так и хочется дотронуться до этой улыбки, коснуться уголка его рта, который немного приподнимается вверх! И для меня это все вовсе не рано! Он мой! Я знаю, я чувствую! Просто он об этом еще не знает. Просто сама судьба об этом еще не знает!

     - Ну, что же ты? Садись! Или боишься? - подначивает Захар, указывая себе за спину.

     Вот интересно, как это сделать в платье? Ветром же, наверное, трепать его будет! А ромашки куда? Он, видимо, понимает мои сомнения - с тяжелым показным вздохом протягивает руку, помогает встать на подножку, командует:

     - Давай руку. Так. Держишься за меня, крепко. Вот здесь, - кладет мою ладонь себе на талию, поверх белой футболки. Потом застывает ненадолго, словно раздумывая над чем-то. Убирает мою руку, стягивает с себя куртку и набрасывает мне на плечи, заставляя продеть руки в рукава и застегнуться. 

    И вот уже, замирая от восторга, я лечу вместе с ним по городу, одной рукой прижимаясь к твердым мышцам тренированного живота, с трудом сдерживая естественный порыв сжать, пощупать, под футболку залезть, кожи его коснуться! Его длинную челку треплет ветер - потому что шлем он тоже мне отдал! Мои бедра внутренней стороной прижимаются к его... И это ощущение не дает мне думать ни о чем другом, не позволяет отвлечься, насладиться поездкой. Я его чувствую. Я запахом его захлебываюсь - не ветром! И в какой-то момент, не замечая, где мы едем, в какую он сторону меня везет, я все-таки срываюсь - отставив чуть в сторону разделяющий нас букет, прижимаюсь грудью к его каменной широкой спине. И это непередаваемо - вот так вжиматься в него! Это с ума сводит! И чтобы быть еще ближе, чтобы касаться его всем телом, я еще и щекой ложусь на его плечо...

     Антон

    Расстегиваю молнию на ее платье. Мог бы для этого ту же Светочку прислать. Но я хочу убедиться, что Агния не врет, что пострадали только ладони и коленки, и больше она себе ничего не проткнула, не повредила - тридцать три несчастья, а не женщина! 

    Боится меня! Это заметно. Конечно, после того, что было прошлой ночью, я сам себя боюсь! Но не хочу расставаться с ней так - чтобы ненавидела и видела во мне извращенца! Ведь, несмотря на то, что между нами случилось, она почему-то сейчас позволяет мне раздевать ее! Говорю, осторожно спуская платье с ее хрупких плеч, приказывая себе ни  в коем случае не касаться ее кожи:

      - Я клянусь тебе, того, что случилось утром больше никогда не повторится. Не знаю, что на меня нашло! Прости, что напугал, - слежу за ее лицом, она кивает, соглашаясь. - Прошу тебя, пока нас не будет, не ходи с ребёнком в лес. Вообще, оставайся во дворе или в доме с ним и никуда больше! Хорошо?

    Кивает еще раз, опустив голову, сосредоточенно рассматривает рисунок на ламинате. И только покрасневшие щеки дают мне понять, что она очень переживает из-за того, что сейчас я ее раздеваю. 

    - Смотри, если нужно что-то тебе или Алику, к любому здесь обратишься - для вас все сделают. Если что-то серьезное... Да хотя, в любом случае, что бы ни случилось, звонишь мне. Сейчас номерами обменяемся...

    И забываю дальнейшую речь, все наставления, которые непременно нужно было сейчас ей дать, потому что, снятое до талии моими руками, платье, вдруг падает к ее ногам белым облаком с бурыми пятнами крови... И я заставляю себя отвернуться, но физически не могу! Словно магнитом сверхсильным взгляд притянуло! Один разок только взгляну - обещаю себе! И все-таки смотрю, с трудом сглотнув слюну, наполнившую рот.