Та-ак, игрушечное, но тяжелое ружье повесила на плечо, поправила армейскую фуражку на голове, подтянула сапоги, которые размеров на пять были мне велики и... набрав побольше воздуха в грудь, изобразив не лице самое свирепое выражение из возможных, шагнула на сцену. 

     Захар

    То, что с Агнией я, кажется, опоздал, понял, когда вышел за нею и Аликом, отправляющимися в лес. Навстречу со второй своей пробежки возвращался Будда - и чего он сегодня так угробляется? 

     Я дураком никогда не был. Одного взгляда на девушку хватило, чтобы понять - она к нему неравнодушна! Замерла, долго не попадая железной щеколдой на воротах в паз, а глаза прямо-таки прикованы к нему. И ничего вокруг не видит больше - смотрит на Антона огромными своими синими озерами, вцепившись в ручку ворот, даже рот от восхищения приоткрыла! Потом, по мере его приближения, заметался ее взгляд, забегал по всем окружающим предметам, за меня, как за спасение ухватился, и я сказал:

    - Ты знаешь, Агния, я, наверное, с вами не пойду. Мне в город надо ненадолго съездить, - а потом, нарочно отвлекая Будду, давая девушке передышку, крикнул ему. - Антон, можно тебя на пару слов!

     Легкое сожаление не отпускало - все-таки понравилась девушка, все-таки успела задеть за живое! Но уже мчась на байке в Москву по практически пустой трассе, я думал о том, что никогда не встану на пути у Радулова. У кого угодно другого - запросто и без зазрения совести, но не у него! Я умел ценить добро. А столько добра, сколько для меня сделал Будда, даже родной отец не посчитал нужным сделать. Жилье, работа, учеба, спорт, понятное будущее с карьерой, с достатком, с делом, которое мне нравится - это все дал мне он. А кроме этого - саму жизнь дал! Не в том, извечном понимании этого слова, как отец дает жизнь сыну, а в другом - если бы не он, уже в подворотне какой-нибудь, пусть не там, не в гаражах, где он меня подобрал, так в другой какой-нибудь дыре, давно грохнули бы, прирезали или забили насмерть за воровство или еще по какой причине! Я умел ценить добро. За Будду любому глотку бы перегрыз, а уж между ним и женщиной вставать так тем более не собирался! Поэтому симпатию к Агнии следовало задушить в самом зародыше, чтобы даже мысли не возникало!

    В первом попавшемся цветочном магазине ромашек не оказалось. Что хочешь бери! А вот ромашек нет! Понимая, что уже до назначенного времени осталось минут десять всего, забил по навигатору в телефоне маршрут до ближайшего цветочного, нарушая скоростной режим рванул в нужном направлении, и к театру прибыл с ромашками, но и с пятнадцатиминутным опозданием. 

    Паспорт потребовали на входе. Седая старушка с косой, уложенной гулькой на затылке, мельком взглянула на фотографию в нем, потом на меня - пристально, словно она подрабатывала в полиции на полставки. Потом сунула мой документ обратно в полукруглое окошечко своей кассы вместе с вложенным в него глянцевым ярким билетиком.

     - А деньги? Сколько я должен?

     - Ты, дружок, в билетик-то загляни - по пригласительному идешь!

     Что это значит, я совершенно не понял, но и спорить не стал - слишком уж у бабули был воинственный вид. Не нужно денег - целее будут! Хотел было спросить, куда дальше идти - здание было огромное снаружи, а уж внутри, особенно для того, кто в подобном заведении оказался впервые, просто лабиринт какой-то! Но входная дверь внезапно приоткрылась, в нее протиснулся мальчишка в огромных очках и с... ромашками! Правда, букетик был поменьше, чем у меня... Бабуля ласково проворковала ему из-за окна, меняясь до неузнаваемости и удивленно кося на мои ромашки: