– А… а как он говорит? У него же нет рта! – недоумевала Гримма.

Кубик загудел. Цветные узоры на его поверхности сменяли друг друга с такой быстротой, что Масклин просто не мог за ними уследить. В основном в этих узорах преобладал красный цвет.

Торрит вдруг упал на колени.

– Талисман гневается, – простонал он. – Не надо было нам есть крыс, не надо было сюда приходить…

Масклин тоже опустился на колени, протянул руку и опасливо дотронулся до мерцающего кубика. На ощупь Талисман был такой же холодный, как всегда.

И опять его охватило странное чувство: казалось, в его голове ворочаются мысли, для которых нет правильных слов.

– Когда Талисман говорил с тобой раньше, – медленно начал он, – ты знал, как мы должны жить, и что такое праведность, и…

Лицо Торрита исказилось мукой.

– Нет. Не было этого ничего.

– Но ведь ты говорил…

– Так было когда-то, давным-давно. Очень давно. Когда старый Вузел передал мне Талисман, он сказал, что тот перестал разговаривать сотни лет назад…

– Что?! – воскликнула матушка Морки. – И все эти годы ты утверждал, будто Талисман сказал то, Талисман сказал се… Чего он только не говорил!

Торрит был похож на загнанную в угол и трясущуюся от страха мышь.

– Ну? – не отставала от него матушка. В голосе ее отчетливо слышалась угроза.

– Хм… – прошамкал папаша Торрит. – Э-э… старый Вузел объяснил: надо подумать, что бы такое сказал Талисман, а потом произнести это самому, вот. Главное – не давать номам сбиться с пути истинного, направлять их… Помочь им попасть на Небеса. Это очень важно, чтобы все попали на Небеса. И тут не обойтись без помощи Талисмана. «Талисман – самое главное, что для этого нужно», – сказал Вузел.

– Для чего – для этого? – не унималась Морки.

– Он мне больше ничего не сказал, – захныкал Торрит. – Но я ведь все делал правильно…

Масклин не обращал на эту перебранку никакого внимания. Как зачарованный следил он за загадочным мерцанием цветовых узоров на поверхности кубика. В нем все больше и больше крепла уверенность, что они что-то значат.

Иногда в погожие дни, теперь навсегда оставшиеся в прошлом, Масклин, если не надо было охотиться, шел на насыпь и просиживал там часами, глядя на стоянку грузовиков внизу.

Там еще высилась такая большая синяя доска с изображением каких-то фигурок. Или взять те же коробки и мятые бумажки, что попадались в мусорных контейнерах. Обычно на них были какие-то рисунки. Масклин вспомнил давний спор из-за коробок с цыплятами. На них был нарисован старый человек с огромными усами[2], и номы утверждали, будто это и есть цыпленок. Однако Масклин твердо знал, что у людей не принято есть своих стариков. Зачем, когда у них и так много еды?! Может, у них старики делают цыплят?

Талисман заговорил вновь.

– Прошло пятнадцать тысяч лет, – объявил он.

Масклин поднял глаза и глянул на остальных.

– Говори с ним, – приказала Торриту матушка Морки.

Однако старик лишь боязливо попятился назад.

– Нет-нет, только не я! И вообще я не знаю, что говорить. – Голос его дрожал от страха.

– А кто? Не я же! Кроме того, это обязанность предводителя говорить с…

– Пятнадцать тысяч лет, – повторил Талисман.

Масклин пожал плечами. Видно, ему придется взять это на себя.

– Прошло – куда?

Казалось, кубик напряженно думал. Наконец он сказал:

– Вы все еще понимаете смысл слов «космонавигация» и «регистрирующий компьютер»?

– Нет, – честно признался Масклин.

Огоньки вздрогнули, и возник новый узор.

– Вы что-нибудь знаете о межзвездных полетах?

– Нет.

Насколько Масклин мог судить по мерцающим огонькам, Талисман был явно разочарован его ответом.

– Вы знаете, что прибыли сюда издалека?