Когда ей захотелось американское манто из голубой норки, сапожки из кожи анаконды и золотые часики от «Longines», Тимофей, не задумываясь, продал отцовскую «Чайку» вместе с кирпичным гаражом. Дальше – больше. За машиной последовала и квартира на Ленинском проспекте, предоставленная деду Тимофея, как заслуженному скульптору и художнику СССР.

После продажи квартиры вместе со всей мебелью, Тимофею пришлось выписаться из Москвы и прописаться у себя на даче в Вороново. Затем он снял двухкомнатную квартиру во Всеволожском переулке за полторы тысячи долларов в месяц, купил навороченный «Jaguar» и брильянтовый гарнитур, состоявший из сережек, кольца, брошки и колье, за шестьдесят ТЫСЯЧ евро.

Естественно, что все это богатство надо было демонстрировать, поэтому начались бесконечные посещения ресторанов, казино, ночных клубов, не говоря уже о туристических поездках в комфортные и ухоженные европейские страны. При таком образе жизни доллары разлетались с невероятной скоростью, и вскоре их осталось всего-навсего три жалких тысячи.

Узнав об этом, Вика ужасно расстроилась. Она ведь уже собралась было выйти замуж за Тимофея и отправится в кругосветное свадебное путешествие, но разумно ли связывать свою судьбу с подобным голодранцем? Да уж, нелегко пришлось тогда Вике. Она даже проплакала минут двадцать или тридцать подряд, не в силах принять судьбоносного решения. То ли сразу бросить Тимофея и приступить к поискам нового спонсора, то ли подождать, пока этот спонсор не «нарисуется» сам собой? А вдруг этот жалкий лепила и мазила, который мнил себя Моне и Модильяни «в одном флаконе», сумеет прославиться и разбогатеть?

Тимофей, действительно, усердно работал у себя в мастерской, не брезгуя никакими заказами. Рисовал, лепил, выжигал и делал гравюры известных политических деятелей. Особенно удачно у него получались Ленин и Жириновский – вероятно потому, что оба были юристами, болтунами и авантюристами…

Не выдержав вида заплаканных глаз Вики, Тимофей решил всеми способами отсрочить надвигающуюся катастрофу и продать

«Jaguar». При этом он решил про себя, что потом, если потребуется, пойдет даже на преступление, лишь бы сохранить любимую девушку!

Полицейские зажали головы друзей между коленами и усатый сержант, бубня себе что-то под нос, присел на корточки.

– Вот это продал машину… – не сдержался Тима, злобно косясь на Ромика, голова которого торчала сбоку от него.

– Всё будет чики-чики. – Прошептал он, затем скривил лицо и продолжил. – Только бы это достойно пережить. Ой, мама!

Ромик почувствовал, как мощные лапы сержанта раздвинули его ягодицы и что-то твердое, не очень толстое в диаметре и не очень длинное, зашло к нему в анальное отверстие. Это «что-то» покрутилось внутри прямой кишки по ходу часовой стрелки и вылезло наружу.

– У этого пусто.

Услышали друзья голос сержанта, после чего лицо исказилось у Тимы. Он молча перенес незапланированное обследование его анального отверстия, и после фразы усатого сержанта: «У этого тоже пусто», почувствовал, как колени полицейского разжались, а его голова обрела свободу. Сержант пренебрежительно стянул презерватив с указательного пальца, чванливо отбросив его в сторону. Затем вопросительно посмотрел на старшего опера и услышал в ответ,

– Хрен с ним, поехали отсюда.

Наконец, донельзя разочарованные менты, на прощание «повоспитывав» обоих друзей прикладами автоматов, укатили восвояси. Тимофей только этого и ждал, чтобы задать Ромику мучивший его вопрос:

– А теперь, объясни мне, пожалуйста… ГДЕ ДЕНЬГИ?!