С. А. Попова, давая характеристику женщин-преступниц, выявленных за совершение деяний, посягающих на интересы службы в коммерческих и иных организациях (гл. 23 УК РФ), отмечает, что, как правило, они выглядят вполне благополучно в социальном плане (имеют семью, детей), образованы, достаточно обеспечены. «Вместе с тем, – отмечает автор, – именно они приносят наибольший материальный вред обществу своей преступной деятельностью, а стойкая корыстная мотивация личности имеет наибольший криминальный размах. Зачастую они непосредственно связаны с представителями организованных преступных сообществ или являются их активными членами. Профессиональная преступная деятельность напрямую сопряжена с исполнением служебных, производственных и должностных полномочий, что является основной отличительной чертой этого типа»[764].

Изучение уголовных дел, возбужденных по признакам преступлений, посягающих на интересы службы в коммерческих и иных организациях (гл. 23 УК РФ), позволяет сделать вывод о том, что с 1997 по 2010 г. преступность данного вида существенно «помолодела». Если в 1997 г. наибольшей криминальной активностью отличалась категория субъектов в возрасте от 30 до 35 лет, то в 2010 г. – это лица в возрасте от 25 до 30 лет[765].

О динамике служебной преступности в коммерческих и иных организациях можно судить по представленным ниже данным (см. рис. 7 и табл. 1).

Рис. 7

Таблица 1

Анализируя приведенные цифры, характеризующие количественные показатели зарегистрированных преступлений и выявленных преступников, а также их отражение в соответствующих графиках и таблицах, следует иметь в виду, что о действительной картине служебной преступности в коммерческих и иных организациях нельзя судить только по данным судебной статистики, так как она отражает только наказуемую преступность и не учитывает преступности, остающейся безнаказанной[766].

Как справедливо отмечает Л. К. Савюк, соотношение реальной преступности и статистически фиксируемой ее части образно можно сравнить с айсбергом в океане. Видимая часть – это зарегистрированная преступность, но она далека от действительной фактической преступности. То есть надводная часть – это зарегистрированная преступность, подводная, значительно превышающая надводную часть, – скрытая преступность[767].

Западные криминологи также считают, что «число осужденных является плохим показателем преступности именно потому, что оно не включает в себя более ловких преступников, которые слишком влиятельны для того, чтобы их можно было арестовать или, если они арестованы, содержать под стражей и заключать в тюрьму»[768]. Отнюдь не воры и грабители, а деятели биржи, финансисты и воротилы акционерных компаний являются наиболее опасными преступниками, и именно их преступления составляют суть всей преступности[769].

Думается, не будет ошибочным вывод о том, что фактические темпы роста экономической преступности в целом и деяний, совершаемых служащими коммерческих и иных организаций, как ее разновидности в частности значительно превышают динамику их выявления[770]. По подсчетам Н. Егоровой, преступления, предусмотренные гл. 23 УК РФ, в 2004 г. составили всего 1,24 % от общего числа зарегистрированных преступлений (2 893 810). Очевидно, что это далеко не все преступления, совершаемые лицами в связи с реализацией ими своих служебных полномочий. «К сожалению, – отмечает автор, – статистика не отражает в отдельной рубрике ни абсолютного количества названных преступлений, ни их удельного веса в общей преступности»[771].

Полагаем, что статистическая картина, фиксирующая общее снижение роста служебной преступности в коммерческих и иных организациях в период с 2003 по 2007 г., носит временный характер и регистрируемость преступлений в этой сфере в ближайшей перспективе вернется к прежним показателям. Данный прогноз основывается на том, что, во-первых, неуклонно повышается доля управленческого труда в структуре человеческой деятельности