Однако среди исследователей были и солидарные с позицией Р. Лемкина по данному вопросу. Так, профессор И. Чарни (Israel Charny) выделял культурное уничтожение лиц как разновидность геноцида61. Один из видных отечественных разработчиков уголовного права первой половины ХХ века А. Н. Трайнин среди форм геноцида называл также национально-культурный, «направленный на уничтожение национальной культуры преследуемых народов, их достижений и богатств»62. Есть у концепции культурного геноцида и современные сторонники в отечественной уголовно-правовой науке63.

Как мы увидели, тема геноцида активно обсуждалась в науке в процессе разработки и непосредственно после принятия Конвенции 1948 года. Но и сейчас она не выходит из поля зрения ученых. Напротив, наблюдается рост интенсивности ее обсуждения. Проблемы, связанные с ответственностью за геноцид, рассматриваются в рамках различных научных мероприятий. Так, в ходе конференций отмечается важность охраны прав национальных, расовых, религиозных и иных сообществ, а также человечества в целом, особенно в эпоху глобализации и в связи с этим необходимость рассмотрения геноцида как наиболее тяжкого преступления не только в международных конвенциях, но и в национальных законах64. Вытекающий из изложенного вопрос о необходимости выведения нормы об ответственности за геноцид на первое место в структуре уголовного закона в связи с высочайшей степенью общественной опасности данного деяния поднимался в рамках Международного форума «Преступность и уголовное право в эпоху глобализации», проходившего 1–3 декабря 2012 года в г. Пекине, объединившего более 100 ученых и экспертов из 21 государства мира65.

Но, как и ранее, наиболее обсуждаемым вопросом в тематике геноцида остается понятие этого преступления: его признаки и их содержание. Связано это с тем, что понятие геноцида является достаточно молодым в сравнении с подавляющим большинством других преступлений. Между появлением самого термина у Р. Лемкина и его нормативным закреплением в Конвенции 1948 года прошло, очевидно, недостаточное количество времени для подготовки всесторонней теоретической основы такого нормотворчества. Поэтому на сегодняшний день в доктрине отсутствует единое общепризнанное понятие геноцида, а дискуссия относительно его признаков продолжается, что отмечается как отечественными66, так и зарубежными авторами67.

Каждым исследователем уголовного права, предлагающим свое понимание геноцида, на первое место выводится тот или иной признак этого преступления. Одним из последних в отечественной литературе стало научное понятие, данное В.В. Аванесяном. Под геноцидом автор понимает «умышленные действия, повлекшие полное или частичное уничтожение группы людей, определяемой на основе общественно-значимого критерия и заведомо воспринимаемой виновным как таковой, либо создающие угрозу такого уничтожения»68. Отличительной характеристикой данного определения является критерий общественной значимости при определении групп, в отношении которых может совершаться геноцид. На наличие этого критерия, согласно автору, могут указывать численность, устойчивость, продолжительность существования или какая-либо важная роль69. Указанная совокупность альтернативных оценочных признаков, на наш взгляд, не характеризует общественную значимость и в результате не может использоваться для определения таких групп. Другой особенностью рассматриваемого понятия является определение геноцида через результат, а не направленность действий на его реализацию. Подобное понимание идет вразрез как с нормой Конвенции 1948 года, так и с подавляющим большинством понятий, сформулированных в доктрине.