…Когда в Москву с направлением приехал, только два слова по-русски знал, «спасибо» и «я хороший». Я их Агишеву и сказал, он меня понял и на курс взял, святой человек.

Разговор с Данелией

12 марта 2015 г. Время 11.10

Звонок, снимаю трубку:

– Здравствуйте, Георгий Николаевич!

– Ты как будто ждал моего звонка (смеется).

– Я всегда жду. Тот продюсер по поводу «Хаджи Мурата» молчит пока, что-то со сценарием делают…

– Да ладно, ты же знаешь, как я к этому отношусь… Мне это…

– Ну, я…

– Игорь, я просто так позвонил. Как ты? Как семья?

– (мое бла-бла-бла, потом вопрос: – А вы как? Что со здоровьем?)

– Совсем плохо. Не понимаю, что происходит. Там, наверное, переоценка какая-то была, или списки меняли, в общем, пропустили меня или из списка вычеркнули, за недостойное, теперь помереть никак не могу. Видимо, в новые списки поставили. Опять в очереди стоять надо.

– (Моя попытка пошутить)

– Многие говорят, живите, Данелия, будьте здоровы, как будто это меня радует. А меня это совсем не радует, понимаешь? Нет интереса. Давно уже хочу умереть и не могу.

– (Мои мысли по поводу несправедливости смерти, про детей и молодых людей, а также предположение, что жить надо 140 лет)

– Думаю, что пока мозги работают, можно верить, что там с ними встретимся, да? Как считаешь? Но мне кажется, и шестидесяти достаточно…

– (Мое несогласие, типа 60 это мало, у многих вообще, только начало)

– И что в сто сорок делать такой развалиной? Левая рука не работает, левая нога не работает, правая рука отнимается, кал не работает. Я уже три года из квартиры не выхожу. Дойти до туалета – задыхаюсь.

– (Мое натужное мычание, на тему, что «значит вы еще кому-то сильно нужны»)

– Не думаю, что это так. Я в семьдесят хотел покончить с этим, не получилось. (вспоминаю, как он показывал мне пулю, давшую осечку) Ладно, все равно мы ничего не знаем. Ты звони. Пока.

Из жизни селянина

– Хотите снег в мае, или ураганный ветер в июле? А может, желаете горизонтальный дождь с градом, прямо в лицо или в то место, которое раньше им было? Как же оно теперь называется? Или вам понравятся шаровые молнии, лопающиеся в метре от вас и выжигающие в песке стеклянные воронки? Обращайтесь ко мне.

Будь вы хоть в Непале, в Африке, на Таити или еще на каких кокосовых островах, стоит мне взять в руки лопату или еще какой-нибудь инструмент для ковыряния земли, тут же все это и начнется…

Так любое мое действие по облагораживанию участка или еще какой оставшейся на Земле природы сразу же превращается в катаклизм и подвиг. Сами смотрите, только что светило солнышко, ласково пели птички, мурлыча, терся о штакетину кот, но тут, я, поморгав бессмысленными глазами, беру в руки лопату и, крякнув, делаю первый копок. Бац!.. Хрясь!..

Внезапно поднявшийся ураганный ветер гонит рябью кожу на лице, словно у летчика-истребителя при сверхперегрузках, треплет торчащий из лужи застывшего цемента лом, комкая, рвет, словно бумагу, железные листы на гаражных воротах. Кот, прижимая уши и нарушая все законы гравитации, карабкается к открытой форточке на втором этаже. Цепляется когтями, ползет прямо по вертикальной стене, напоминая Дракулу, размазанного кровавым закатом.

С чмоканьем выдираю лопату из глины, с хряканьем всаживаю ее вновь, вдавливаю штык ногой, и, пожалуйста, – вздрагивает земля, с неба обрушивается ливень, за спиной гавкает гром, и внезапно, в шумовой синкопе, в свистящей тишине и наступившей вдруг невесомости, слышно, как глухо издает рык пробудившийся где-то за пятью горизонтами вулкан Эйяфьядлайёкюдль…

И вновь шарахает гром, бьет наотмашь пощечины мокрыми жесткими ладонями снег и орет прижатый потоком ветра к оконной раме котяра… И поверьте, все это будет продолжаться, пока я не выпущу лопату или тяпку из рук.