Лень и война – двигатели прогресса. В результате наши реальные возможности атрофированы за ненадобностью. Мы уже не верим в Порфирия Иванова и его трусы, согревающие в минус сорок, не умеем драться, не можем сами убить корову, чтобы пожарить бифштекс, и полностью уничтожили в себе телепатию и бытовую магию, то есть пошли по другому, техническому пути развития. Но это ладно.

Попытался понять, что дал мне ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) в сухом остатке? Несколько реальных, хоть и виртуальных друзей, которых полюбил всей душой – это правда, хоть и звучит как тавтология. Одно это перевешивает многие минусы. Иллюзию того, что ты не одинок, с тобой постоянно кто-то рядом – в этом вижу гениальность соцсетей, особенно в наше время. Но иллюзия остается иллюзией, потому как дружить по-настоящему люди умеют все меньше и меньше. А так как дружба понятие изначально военное, дело это трудное, требующее внимания, участия, реальных встреч и подтверждений. Как и виртуальная любовь, к примеру.

Что этот ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) забрал у меня? Время. Время моей личной и такой короткой жизни. Потому как, если ты занят чем-то одним, то ты в этот момент не делаешь чего-то другого. А значит, просиживая часами в ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ), я не занимаюсь многими полезными для жизни вещами, которые просто необходимы нормальному человеку.

Было ли мне страшно? Да. Наверное, с такими же мыслями некоторые уходят в пещеры и замуровывают себя в кельях. Но я прекрасно знаю, что борюсь только со своим внутренним драконом. Все мои обретенные в ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) друзья прекрасно знают мой телефон, адрес скайпа, электронной почты и номер дома, в конце концов. Некоторые даже поинтересовались, как и ты, жив ли я, за что им и тебе отдельное спасибо. И если хочешь, передай остальным – я не от вас ушел, а от самого себя. И вернусь, естественно, как только почувствую окончательно, что зависимость побеждена.

***

Откровенный разговор продюсера с режиссером.

– Ты что закончил, опыт есть?

– ВГИК…

– Не, нам не надо.

– Но почему?! Давайте я хоть попробую?

– А тебе никто и не даст снимать.

– Почему?

– А вдруг ты лучше сделаешь, чем те, кому сейчас дают?

– Так это же хорошо?

– Кому? Таких, как ты, знаешь сколько? Никто им давать не рискнет.

– Я не понимаю…

– Так те, кому дают, хоть как-то торчат, понимаешь? У меня племянник, такой же, как ты, тоже в жопе сидит.

– Так я и плохо могу, если надо! Жить не на что…

– Нет, дорогой, не получится. Ты думать начнешь, а это не надо. Не рискну. Тем более, ты давно не снимал.

– На велосипеде я тоже давно не ездил.

– Вот-вот. Упадешь еще…

– Выходит, зря я учился…

– Да чему там учиться?

Хучит

Параллельно со мной во ВГИКе, на сценарном факультете, учился монгол, Хучит-Хар. Огромного роста, весь шарообразный, настоящий батыр. Мы с ним были соседи. Делились хлебом, картошкой… Вот из его рассказов:

– Москва большой город. Люди всякие есть. Тут, в общаге, нужно даджа-ламу вызывать, пусть три дня мантры читает – темное место…

…Я шел по улице, смотрю, два мужчины девушку обижают, тащат куда-то. Я им говорю, не нужно девушку обижать. Отпустите. Они начали меня бить. Не сильно. Я терпел, но тут милиция подъехала, две машины. Стали всех бить палками. Восемь человек. На меня сразу четверо набросились. Я их на землю бросил, не бил. Другие тоже набросились. Я им говорю, чего бьете? Это те хулиганы, девушку обижали. А они меня бьют и бьют. Кричат все. Я их тоже положил, с теми. Просто толкал, не бил. Смотрю, девушки нет. Ушла наверное. Милиционеры лежат тихо, разговаривают. Я пошел в парк. Там проститутка стоит. Говорит, давай сто долларов. Откуда у меня? Говорили, говорили, дал ей восемь долларов, больше не было. Она согласилась. Ты маме моей не говори, мне еще нет 22 лет, расстроится…