– Идем, – с обреченным вздохом соглашается она. Я обнимаю ее за плечи, и мы входим в Лабиринт Страха. Тут же пропадает музыка, смолкают голоса. Где-то тихо стрекочет кузнечик, вдали ухает сова. Мы идем вдоль стен, заросших плющом, и настороженно прислушиваемся к звукам в ночи. Поворот сменяется поворотом, звезды таятся за густыми облаками, и даже луна предательски скрывается за грохочущую тучу. Лишь оранжевый веселый светлячок озаряет наш путь.

– Здесь никого нет? – с облегчением шепчет Джилл.

– Никого, – разочарованно отвечаю я, и тут же из-за очередного поворота вылетает что-то похожее на полупрозрачную рваную простыню. Мерзкий писк, дуновение леденящего ветра, рывок, и привидение исчезает, растворившись в воздухе прямо перед нами. Джиллиан прячет лицо, уткнувшись в мою грудь. Я прижимаю ее к себе и думаю, что этот страшный лабиринт был хорошей идеей.

Еле живые мертвецы, марширующие скелеты в полном обмундировании, демоны, пышущие огнем, поджидают нас за каждым поворотом. Где-то впереди медленно парит в свете робко выглянувшей из-за туч луны красный воздушный шар. Туман поднимается от земли, сгущается, холодит ноги. Крысы выскакивают из плотных зарослей плюща, противно визжат и тонут в тумане. Что-то хрустит под нашими ногами, и мы замедляемся, стараясь ступать осторожней, а в волосах путается липкая паутина. Проход становится все уже.

Где-то позади нас тишину разрывает звук заведенной бензопилы, и Джилл ускоряет шаг, забыв о зловещем тумане. Летучие мыши, встревоженные тем же звуком, взмывают вверх, хлопают крыльями и надрывно пищат.

Мы сворачиваем направо. Впереди, в конце длинного прямого коридора, прислонившись к стене, сидит кукла. Ее глаза широко открыты, щеки горят румянцем, две косы, перевязанные красными бантами, ниспадают на плечи. Кукла медленно поворачивает голову в нашу сторону и растягивает губы в сумасшедшей улыбке.

– Ну уж нет, – Джилл мотает головой и резко разворачивается назад. Там, где только что был проход, уже возвышается стена, а плющ на ней оживает и тянет к нам шипящие ветви.

– Хватит, – Джиллиан жалобно всхлипывает и вновь оказывается в моих руках. Я закрываю глаза, вдыхая запах ее волос.

Стены лабиринта уходят под землю. Мы оказываемся на пустынной поляне. Джилл робко оглядывается по сторонам, и по всему полю раскрываются лавандовые колоски. Вслед за Джилл я наклоняюсь к ним, провожу ладонью по цветам и, ощущая их аромат, понимаю, что именно этот запах я с наслаждением вдыхал еще мгновение назад, прижимая Джиллиан к себе.

На поляне расположился гладкий серебристый камень. Я моргаю, и в нем появляется меч. Он издает голубоватое свечение, я слышу едва уловимое гудение и с удивлением смотрю на Джилл. Она разводит руками:

– Если посреди леса, на загадочной поляне, стоит камень, в нем определенно должен быть меч.

Я соглашаюсь с ее логикой, смеюсь, но качаю головой:

– Не сегодня.

Меч исчезает, а вокруг камня заводят хоровод девы в белых одеяниях с алыми венками на головах. Они припадают к земле, а затем вновь вытягиваются вверх, кружась в неистовом танце, их голоса сливаются в унисон, ветер воет все сильнее, откликаясь на их песню. Завороженно мы смотрим на бушующую вокруг каменного алтаря страсть, а земля дрожит под нашими ногами.

Шляпа слетает с головы Джилл, каштановые пряди ее волос развеваются на ветру, и она, щурясь, прикрывает глаза рукой. Каждое движение танцующих друидов, каждая нота, каждое слово наполняют энергией теперь уже искрящийся алтарь. Девы исполняют последние па, их голоса обрываются, а тела падают замертво, отыграв свои роли. Молния озаряет ночной небосвод и бьет прямо в готовый взорваться камень. На мгновение он вспыхивает, погружается в плотное облако дыма, и кажется, будто все звуки этого мира перестали существовать вместе с уже утонувшими в лавандовых кустах друидами. На поляне царит тишина. Джиллиан на всякий случай сжимает мою ладонь.