В лобби отеля, где я остановился, одной из первых меня заприметила София. По её вытянутой физиономии читалось, что она крайне удивлена видеть то, как на своих руках я несу ту самую журналистку, которая оставила у неё на лбу здоровенную шишку.

– Тимофей Евгеньевич, вам в номер что-нибудь нужно? Воды? Может, врача?

Я отрицательно махнул головой. Неловкая же вышла ситуация.

– Если только психиатра поутру, – пробубнил я сам себе, направляясь к лифту.

Чую, нелёгкая ночка меня ждёт.

Сквозь сон ощутила, как кто-то поглаживает меня по голове и теребит мои волосы. Должно быть, сын уже проснулся.

Прислушавшись, я уловила тяжёлый вздох, который заставил меня сию же секунду распахнуть слипшиеся глаза.

И что у видела перед ними?

Мужскую грудь. Нет, не на картинке! А в натуральную величину. Чтоб меня поездом переехало!

Что вчера было? Память будто отшибло.

– Я чувствую, что ты уже проснулась, – раздался знакомый сиплый голос, отдавая в ухо вибрацией от его груди.

Нет! Только не это!

Не делая резких движений, приподняла голову, а перед собственным носом оказалась сонная моська Тимы.

– Какого…, – в смятении запищала я, – какого это фига ты здесь забыл?

Отпрянула от него и вжалась в изголовье кровати, судорожно накрывая себя клочком одеяла. Но прежде я заглянула под него, чтобы провести детальную инвентаризацию.

Итого: честь на месте, совесть тоже при мне… ну и одежда частично присутствует.

Слава богу. Правда, брюк я всё же не досчиталась.

Какова вероятность, что я сама их сняла? Нулевая, думается мне.

– Мы же не…? – заикалась не в силах вымолвить фразу.

– Нет, что ты? Как я мог? Ты же была в отключке, – сказал он с напускным видом.

Тима повернулся на бок и начал вести со мной игру в гляделки, вгоняя меня в водоворот неслыханного позора.

Пользуясь случаем, я так же решила не оставаться в стороне. Вскользь прошлась взглядом по крепкому телу, на котором теперь, определённо, больше мускулатуры. Пресс у него вообще как будто накладной. Или рисованный, прям как и татуировки, которых я раньше не видела.

– Ты не мог бы выйти? Мне нужно одеться, – буркнула, когда поняла, что он может бесконечно пялиться на меня.

– Зачем? Что я там не видел? – я нервно хохотнула с его слов, стыдливо пряча лицо в ладонях. – Кстати, заметил у тебя на ногах шрамы. Это всё досталось тебе от аварии? – насторожился он, я кивнула. – А внизу живота?

Ой.

– Эм-м… Мне делали кое-какую операцию, – замешкалась я, проводя пальцами по своему шершавому рубцу.

– И какую же?

– Удачную, раз я всё ещё жива, – скривила рот, а затем решила отвести от себя разговор: – Смотрю ты все свои шрамы скрыл под татуировками. Странно, что на снимках в журналах их не было. Недавно сделал?

Склонив голову, он глянул на свои татуировки, расположенные на груди и на левом плече так, будто сам их раньше не замечал.

– Нет, вообще-то. Просто я прошу, чтобы их убирали в фотошопе. Это слишком личное!

– Что на них? – дотронулась до его груди, где громоздилось объёмное тату. Пробежалась пальчиками по незнакомым словам и даже ощутила выпуклость букв на упругой коже. – Это же латынь?

– Да, латынь, – стиснув зубы, перехватил мою руку, но сразу же выпустил её.

– Ты мне скажешь, что они обозначают? – приглядевшись, я обнаружила рой мурашек у него на груди, где только что касалась его.

– Нет! Не скажу, – безразлично бросил он и отвернулся от меня, накрывая себя одеялом.

Крис, кем ты себя возомнила?

Я нарочито громко хмыкнула, чтобы он точно услышал. Вздёрнув подбородок, резким движением я вытащила из-под него одеяло и закуталась в него. А дальше я побрела на поиски ванной комнаты.