В год, месяц и день, когда уездный врач Светловский спешил на очередное, уже до чертиков надоевшее ему судебно-медицинское вскрытие, в «Наказе полиции» становому приставу предписывалось, что умершие скоропостижно, трупы, найденные на дорогах, в полях, в лесах, реках не должны погребаться без его разрешения. Он был обязан в этих случаях расследовать, точно ли и от чего последовала внезапная смерть. Если будут по достоверным свидетельствам признаны видимые и несомненные причины смерти, как-то поражение молнией, нечаянный случай, чрезмерное употребление крепких напитков, угар, утопление, самоубийство от известного уже помешательства ума, то становой пристав, удостоверясь в этом через исследование, мог самостоятельно дозволить похороны. Если же у пристава возникало подозрение на убийство, он обязан был назначить вскрытие.

Приставы очень часто перестраховывались и на ровном месте направо-налево назначали судебно-медицинские исследования. Им-то что, а уездному врачу – лишняя работа. Причем, его годовое содержание от количества вскрытых трупов ни каким образом не зависело.

Надо сказать, что ко всему прочему, и ситуация с усыпальницами и специальными помещениями для вскрытий в данное время в Вятской губернии была далека от идеальной. Даже в самой Вятке не так и давно судебно-медицинские вскрытия проводили в машинном сарае при полиции. Сейчас же, по мнению Светловского, городовому врачу было грех жаловаться на условия своего труда – при губернской больнице для вскрытия трупов была приспособлена часовня-усыпальница. Режь себе сколько угодно покойничков в тепле и сухости, а то, что служители больницы жалуются на дух тяжелый от трупов, то это всё мелочи не заслуживающие никакого внимания.

Когда Светловский имел честь присутствовать прошлым летом на заседании Общества врачей города Вятки, то из доклада доктора Дементьева он узнал, что в Слободском и Яранском уездах с усыпальницами имеет место быть полное благополучие. Это сообщение его как ножом по сердцу резануло. В его-то уезде всё плохо с этим делом обстояло и улучшений в обозримом будущем не предвиделось.

Самому Светловскому судебно-медицинские исследования чаще всего приходилось проводить в самой убогой из всей деревни избе крестьянина-бедняка, которого нужда заставляет за полтину пренебрегать отвращением и страхом семьи. Во время вскрытий ему много раз случалось наблюдать, как за перегородкой, что имелась в сем убогом жилище, плачут родные хозяина избы, с полатей выглядывают искаженные ужасом лица ребятишек… Несмотря на подстилку соломы и подставление под лавки, на которых он вскрывал труп, шаек, трупная жидкость всё же обычно попадала на пол и в подполье, где хранился картофель и другие припасы семьи.

Особенно плохо у Светловского обстояло дело тогда, когда ему нужно было найти место для вскрытия трупа, вырытого из могилы. Тут, как правило, уездному врачу приходилось выполнять свои профессиональные обязанности прямо на открытом воздухе посреди деревни. Летом или зимой это происходило, особой роли не играло. К тому же, ещё и пол деревни сбегалось полюбопытствовать на это действо.

Из-за всех этих свинцовых мерзостей своей текущей жизни уездный врач Светловский и попивать начал. Сначала по чуть-чуть, а там и втянулся. Благо, казенный спирт у него всегда был под рукой и в неограниченных количествах. Так и сегодня, заветную фляжку он уже дорогой опростал, а душа теперь настоятельно требовала продолжения праздника…

В деревеньке, куда он прибыл, Светловского никто не встретил.

– Где становой? – озадачена была вопросом от доктора идущая по каким-то своим делам старуха. На улице мороз клящий, а её куда-то понесло…