– Понял, понял… – сученок даже лапками своими в воздухе замахал. – Понял.

– То-то. – я свёл грозно брови. – Помни, у меня не забалуешь…

После возвращения с лечения Светловского в уезд, он, по мнению части его жителей, стал несколько иным.

Почему, только – части? А не со всеми его обывателями, даже занимающими в уезде важные должности, врач Светловский в своей обыденной жизни ранее и общался. Внешне-то врач никак не изменился, разве что от регулярного питания в больничном заведении губернского земства, стал он несколько шире в талии.

Большую трансформацию претерпела его манера общения. Доктор стал более нелюдимым, исчезла, присутствующая ранее, временами нападавшая на него болтливость, говорить он стал, как бы выбирая в своей голове слова. Перед тем, как что-то сказать, врач на миг задумывался, иногда даже брови хмурил и шевелил пальцами на правой руке. Как будто бы он перебирал карточки, на коих у него заранее начертанные ответы были подготовлены, а сейчас доктор и искал наиболее подходящий.

Ещё одно – алкоголь Светловский после возвращения из Вятки на дух не переносил. Некоторые уездные дамы, узнав об этом, даже ловили себя на мысли о том, что не опоить ли их благоверных кумышкой? Может, тогда они, их непутевые мужья, тоже пить перестанут?

Работы у уездного врача за время его отсутствия накопилось выше крыши. Но, если учесть, что в Вятской губернии того времени срок ожидания судебно-медицинского вскрытия нередко достигал двух-трех месяцев, то чем-то необычным это и не являлось.

Однако, бурно начавшаяся естественная смена времен года заставляла Светловского, а на самом деле – Сергея Анатольевича Светлова, теперь побыстрее засучить рукава. Снег-то сходил, а это создавало огромные проблемы для хранения трупов. Кое-где уже в волостях и временные могилы даже рыли, в которых политые керосином и обложенные лапником трупы должны были уездного врача более сохранными дожидаться.

Но, это в случае, ежели покойный Богу душу дома отдал. А если труп где-то в поле или в перелеске нашли? Забирать-то с места обнаружения его нельзя! Полагалось только выставить к трупу караул и охранять его до вскрытия врачом.

Так что ждали начала возобновления работы уездного врача Светловского больше, чем малыши Деда Мороза у новогодней ёлки.

В каждой из волостей уезда были и замерзшие, и висельники, и… запарившиеся в печах. Имело место быть такое «развлечение» в Вятской губернии. Банька-то не у всякого есть, а грязь смыть с себя хотя бы время от времени требуется. Вот и парились в русских печах. Часто и до смерти.

На столе доктора сейчас лежали требования на вскрытие умершей в печи крестьянской вдовы Улиты Перевощиковой, запарившейся до смерти крестьянки Пелагеи Скопиной и найденного мертвым в печи крестьянина Власа Пермякова. Кстати, чаще запаривались именно старухи, но Сергей Анатольевич впервые с такими случаями столкнулся и об этом не знал.

С освидетельствованиями живых лиц дело обстояло совершенно так же. Сергей Анатольевич в первую очередь эти дела и разгреб. Затруднений в сем он не испытал. Помогла опять же работа в архиве губернской больницы. Умыкнута оттуда и от корки до корки проштудирована была им книжица профессора Е.В. Пеликана о телесных повреждениях.

Сей ученый муж предлагал в ней новую классификацию телесных повреждений. Им были выделены: 1. Телесные повреждения тяжкие – опасные для жизни, требующие лечения не менее шести недель, причинившие такой ущерб здоровью, что человек утратил свою профессию. 2. Телесные повреждения менее тяжкие – требующие лечения не менее тридцати дней. 3. Телесные повреждения легкие – не опасные для жизни и требующие лечения не более двух недель.