Удивительные кошки: голые и в одёжке. Сказка для взрослых детей Алиса Андрианова

© Алиса Андрианова, 2023


ISBN 978-5-0056-2501-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В морозный январский день в старинном городке на Волге-реке появилась на свет девочка. И дали ей родители красивое русское имя Катерина. Ну, «Катерина» – это официально, так на карточке больничной писали да на рецептах (малышка в стационарах да поликлиниках частым гостем была). А дома Катю по-разному величали: кто Катюша, кто Катерина из Берлина, кто Королева-Шантаклера. В садике – вообще никак: Катю, всеми любимую, единственную-неповторимую, туда попросту не водили (ещё заразу какую подцепит!). А самой девчушке нравилось имя, которое для нее папа придумал, – Кот-плут.



Всё у Кати было: две уютных квартиры (бабушкина-дедушкина и родительская), дача (пять соток), много игрушек, музыкальный слух и голос в придачу, светлая голова да глазки серые. Всё да не всё. Кошки у девочки не было. Как же так? Ведь Катя даже первое слово не «ма-ма» произнесла, как большинство деток, а… «мяу» (если семейной легенде верить). А дело всё в том, что был живой, тёплый котёнок для Катиной семьи настоящим табу. Врачи у ребёнка аллергию на шерсть-пыль, сладости и прочие вещи обнаружили, да еще и бронхиальную астму поставили вдогонку. И откуда взялась проклятущая? Ведь проворные бабушки влажную уборку с самого рождения малышки дважды в день проводили. На Катю даже дышать боялись. А теперь и самой девочке лишнего вдоха сделать не разрешают: духи-цветы-гости – под запретом, сладкое – ни-ни! Какие уж тут кошки!


О живых, действительно, и речи быть не могло, зато других – пруд пруди. Кошки-погремушки в коляске, желтый пластмассовый котик Вася. Мама Васю на люстру подвешивала и раскачивала, чтобы крошечная Катя на него из своей первой деревянной кроватки с прутьями глядела и засыпала быстрее. А Катя всё равно глазёнками хлоп-хлоп – и упорно не спит; голосит, пока бабушка на соседнюю кровать не ляжет, кроватку Катину не покачает да десяток колыбельных не споёт.


Девочка растёт, перебралась на детскую софу. А бабушка всё так же, с соседней кровати, читает внучке на ночь сказки одну за другой. Про белоснежную ангорско-заморскую красавицу из «Кошкиного дома» Маршака; следом – про несчастного котёнка, которому большие машины домик сломали, а потом новый построили… Но и книжные котофеичи с трудом Катину бдительность усыпляют. И газета «Северный край» не усыпляет, и янтарь в коробочке под подушкой (для солнечных сновидений). Нет сна – и всё тут.


Вот и большая кровать-полуторка – первый класс на носу, пора Кате начинать новую, школьную жизнь в родительской квартире. Школа – место страшное: детей много, общаться с ними сложно, в мире взрослых Кате куда привычнее. Рядом с её подушкой теперь – валяный коричневый Мурзик с прозрачными зелёными глазками-пуговками и неестественно розовым носиком. Он должен бережно охранять девочкин сон, который опять куда-то запропастился. У Катюшки каждый вечер истерика. Бабушкина кровать теперь далеко – в квартире мамы с папой девочка спит в отдельной комнате (большая уже). Хорошо хоть, что Катина и родительская комнаты смежные, и рыжие котятки улыбаются с настенного календаря, успокаивают. Да, убедить Катю, что после «Спокойной ночи, малыши» надо укладываться спать, в 7 лет так же непросто, как и в 7 месяцев. А ещё сложнее её убедить, что мечта о живом котике-пушистике несбыточна. Катя упёртая, упрямая (истинный козерог!).


Катя, кстати, к школе довольно быстро адаптировалась: завела подружку, училась на одни пятёрки, стремилась во всём быть первой. Мечтала поскорее взрослой стать, чтобы из школы самостоятельно возвращаться, а не за ручку с бабушкой-дедушкой, с мамой-папой. А те ради Кати ехали через весь город, а порой и работу на полдня бросали (90-е – время лихое, но ребёнку это не объяснишь). Аллергия потихоньку сдавала позиции, а Катины родственники – нет. Заводить домашнего любимца по-прежнему боялись – вдруг болезнь вернётся. А девочка сдаваться не думала: всё упрашивала родителей завести котёнка. Они откупались новой игрушкой, хризантемой в горшочке, но Катю не проведёшь – ей нужен КОТ.

Глава 1. Мама Жана

Кате исполнилось восемь. В весенние каникулы она гостила у бабушки с дедушкой, а в субботу к ним на чай заглянули папа с мамой. Девочка дежурно выбежала встретить их в прихожую и хотела было вернуться к игрушкам, как вдруг мама смеётся: «Никого не замечаешь?». Катя подняла голову: ах, боже-боже! Из-под маминой шубы выглядывает… мохнатая чёрная мордочка с круглыми от испуга глазками цвета жёлтого янтаря.


Малыша с аккуратным белым галстучком на грудке купили за символический рубль у бабули на местной барахолке. Несмотря на неблагородное происхождение, кот смотрел на всех свысока, галстучек свой намывал языком до кипельной белизны, а потому имя получил графское, французское – Жан.



Хризантема, книжки и игрушки были забыты, кукольная посудка стала посудкой кошачьей, а Катя вернулась в школу после каникул в новой роли – владелицы чёрного кота и почти взрослой дамы (теперь, когда есть Жан, она в семье не самая младшая!).

Котик оказался диковат (видимо, сказалось детство в частном секторе), на руки шёл неохотно, привередничал в еде (иногда мог не притрагиваться к пище по два дня; закапывал миску лапой, если рацион не устраивал). Катина бабушка, забыв про все свои болезни, вставала на колени и кормила его манной кашей с ложечки. А потом «пытала» обедом Катю. Та тоже «привередничала» и ничего, кроме картофельного пюре, сыра, сосисок-котлет, свежих овощей и пустого бульона с кусочком мяса не ела. Катя с Жаном выкручивались как могли, а иногда даже работали в команде. Например, Катя, сидя за ужином, прятала ненавистную рыбу за щеку, бежала в ванную, выплевывала кусок за стиральную машину, а Жан её там находил и кушал. Кормить кота с ложки вскоре перестали (хочет разгрузочный день – пусть ходит голодным), да и на Катю в плане питания тоже, к счастью, махнули рукой. Ненавистные в детстве овощи из супа, варёные пельмени, макароны, яйца, грибы (всё склизкое, трясущееся, неприятное на язык) Катя самостоятельно переоткрыла для себя в 20 лет (без удовольствия, но ест). Мясо с жилками, ливер, рыбу так и не жалует, причём ничуть от этого не страдает.


Подросток Жан был умён, игрив, а порою и дерзок. Иногда он включал «пантеризм» (мамино слово) и в прыжке нещадно сдирал обои с зеленых коридорных стен на любой высоте. Мама методично заклеивала огромные проплешины фотопортретами кинозвёзд из журнала «Советский экран». Со временем мужские и женские лица заполнили собой почти все стены коридора и нередко пугали Катю по ночам, «заглядывая» в её комнату. Жан маленькую хозяйку от её страхов охранял: днём cпал где придётся, а ночью непременно хотел занять местечко на стуле у Катиной кровати (стул к ней заботливо придвигали, чтобы девочка ночью на пол не упала, а на сиденье клали сложенное вчетверо цветастое покрывало для Жана).


Прежде чем улечься, котик обожал поцапать Катю за ноги под одеялом. Если его за это выдворяли из детской (спать мешает, а ребёнку в школу рано вставать), упорный Жан каким-то образом проникал обратно. Нет-нет, он не был знаком с секретами великого Гудини, как все домашние поначалу полагали. Просто пролезал через огромную щель под дверью (спасибо советским строителям). Папе пришлось прибить снизу деревянную рейку. Она и теперь, спустя почти 30 лет, украшает дверь родительской квартиры. С котиком Катя засыпала легче, сон стал крепче, кошмары девочку больше не мучили. Родители нарадоваться не могли!



Всеобщий любимец Жан жил себе да жил в Катиной семье, пока в одно прекрасное утро не оповестил домашних дикими танцами на полу и тревожным криком о том, что, простите, хочет кота. На самом деле никто не расстроился, что «Жан» кошечкой оказался (изначально о ней и мечтали, а подвернулся по случайности котик). С именем решили не мудрить: одна дополнительная гласная решила всё, и Жан стал Жаной (да, почему-то именно так, с одной «н»). Жана была везде: в Катиных школьных сочинениях, в альбомах для рисования, в переделанных ею детских песенках, в семейных фотоальбомах. Кошечку баловали, причёсывали, кормили по выходным варёной рыбкой, а в тёплое время года выносили гулять на большой пустырь за домом (многоэтажка стояла на самой окраине города). Чернышке нравилось на улице, но её пугали огромные стаи шумных ворон и гул машин с трассы, да и травка на «поле» была не слишком зелененькой (вся в копоти). Поэтому летом Жану в порядке эксперимента решили вывезти вместе с Катей на загородную дачу, где тихо, свежо, безопасно, и травка зеленая и свежая. Вот там Жанка быстро освоилась, стала охотиться на мышей, птичек, кротов и покорять сердца соседских котов-курортников.


В отличие от шумного городского пленэра, на даче Жана чувствовала себя максимально в своей тарелке: валялась в Катиной песочнице, ела траву, релаксировала в тенёчке под кустом крыжовника, гоняла с участка соседских собак и справляла нужду на грядках. Иногда Жанка не появлялась дома по два-три дня, чем вызывала жуткую тревогу у всех членов семьи. Катя не могла уснуть без своей любимицы, а по утрам отправлялась разыскивать беглянку по всем окрестностям. Однако Жана на голос хозяйки не отзывалась и являлась домой, когда ей заблагорассудится. Возвращаясь с длительных прогулок, кошка наедалась от пуза, пару часов отмывала себя от грязи, выкусывала из шерсти между пальчиков засохшую глину и только потом надолго засыпала мёртвым сном в глубокой ложбинке старой бабушкиной кровати с металлической сеткой. В такие дни Кате было спокойно и радостно. Она частенько забегала домой с прогулки, чтобы погладить любимицу, а порой даже неумело рисовала её с натуры, пока модель не двигается. Однако Жанин сон частенько прерывали её хвостатые кавалеры. Они занимали места на лавочках возле дома и затягивали котячьи серенады. Жанка тут же забывала про отдых и мчалась во двор. Там и проходили смотрины. Кошка-королева забиралась на стол и, прищурив глаза от яркого света, наблюдала за боями разномастных ухажёров. Победителями неизменно становились самые страшные коты-гопники: с квадратной мордой, одним глазом или наполовину оторванным ухом (по всей видимости, они не покидали дачу круглый год). А полосатенькие городские мажоры с блестящей шерстью, горделивые сиамы и солнечные чистюли рыжики были у Жанки не в чести.