И что за зрелище они собой представляли, разодетые в боевые наряды! Такого великолепия в одежде не было с тех пор, как Эрл Кэрролл разрабатывал форму для полицейских штата Нью-Джерси. Белые и синие, ярко-зеленые и ультрамариновые мундиры, золотые медали, сверкающие на солнце. Каждый из присутствующих, казалось, был по меньшей мере бригадным генералом. На плечах было больше звезд, чем на «Хеннесси». В этой толпе я чувствовал себя таким же невзрачным, как крапивник в павлиньем саду. Из всего собравшегося только один человек, кроме нас, был одет в гражданскую одежду, – официальный переводчик. Через него представитель армии Соединенных Штатов обратился к собравшимся.

Это было довольно утомительное занятие. Все приходилось излагать бегло на трех языках – английском, испанском и португальском. Но, чтобы закончить длинную историю, армейский офицер по снабжению рассказал им следующее:

Они были приглашены, чтобы присутствовать при испытании нового вещества под названием «Пиродин». Это было самое разрушительное взрывчатое вещество, открытое на сегодняшний день наукой. Соединенные Штаты были намерены хранить его формулу в секрете, но все присутствующие были уверены, что при необходимости поставки будут немедленно налажены всем друзьям и союзникам в Западном полушарии.

Затем оратор сорвал крышку с небольшой подставки рядом с собой, и в крошечном, плотно набитом контейнере оказалось около дюжины пузырьков размером с пробирку, наполненных серовато-голубым порошком. По его словам, в этих пузырьках содержался «Пиродин», чтобы продемонстрировать его эффективность по сравнению с тротилом.

Двое вспотевших солдат выволокли ящик с тринитротолуолом в центр расчищенного испытательного полигона. Там он и был взорван. Взрыв, конечно же, был оглушительным. Земля взметнулась вверх, и все с серьезным видом кивнули. Доктор Смерк нервно прошептал мне на ухо: «О боже, разве это не ужасно, мистер Гордон?»

Но я с большим интересом наблюдал за вторым актом этой драмы, пока, по команде офицера армии США, один из солдат осторожно выносил на поле боя единственный контейнер с новым составом. Затем нас всех попросили отойти на расстояние, более чем в два раза большее, чем мы находились до этого. Отобранный снайпер прицелился в дальний пузырек и нажал на спусковой крючок.

Несмотря на то, что нас предупредили, это произошло как удар кувалды. Ужасный взрыв, который с силой выдолбил кратер на лике Матушки-Земли. Грязь, камни, глинистый сланец взметнулись к небу с оглушительным грохотом. Земля задрожала. Я присел и был не единственным свидетелем того, как нырял носом вниз. Оливковые лица изумленно ахнули. Черные глаза уставились на огромную пропасть, разверзшуюся перед нами.

И тут начался настоящий бедлам. Ребята с южной границы увидели и были покорены. Латиноамериканцы – народ эмоциональный и от волнения они разразились многословной речью. Сквозь клубы пыли, все еще окутывавшие нас, они бросились к армейскому офицеру, пожали ему руку, хлопали по плечу, обнимали его, оживленно жестикулируя. Это был настоящий праздник любви в духе солидарности всего земного полушария. Малдун, наконец-то оказавшийся в своей стихии, радостно фотографировал для завтрашней первой полосы. А затем…

И тут чья-то невидимая рука тревожно дернула меня за рукав и доктор Смерк пропищал:

– Мистер Гордон! Я…

– Отстаньте! – рявкнул я на него. – Оставьте меня в покое, Смерк! Это потрясающе! Я позабочусь о вас позже, а сейчас я должен поговорить с этим офицером.

– Но, мистер Гордон…, это важно! Я видел…

– Конечно-конечно, – раздраженно сказал я ему, – вы видели этот фейерверк?! Пожалуйста, уйдите куда-нибудь и скройте на минутку свою невидимую голову.