− Чем озабочен? – спросил Барни Бразилец.

− Счастье проплывало так близко, − неопределенно проговорил я.

Счастье, и правда, всегда на расстоянии вытянутой руки. Нарисованное улыбками на наших лицах оно не терпит гримас обид и раздражения.

− Что будем пить? – прорычал Барни.

− Тыквенный сок или облепиховый, − фальшиво улыбался я.

Барни по-своему истолковал ответ и потащил меня во дворы. В старом доме, похожем на уходивший в песок галеон, в захудалом магазине, похожем на трюм, Барни купили «бормотухи», которой я не видел в продаже с прошлого века. Я лишь округлил глаза и шел, как на поводке. Сбегать было бессмысленно, проще со связанными руками прыгнуть за борт в открытое море.

− Вот! На! Твой ход, – вручил Барни Бразилец мутный сосуд, предварительно отхлебнув половину.

Мы стояли на задворках парка аттракционов. За деревьями мелькали люди и раздавались веселые крики детей. Глупо и жалостливо улыбаясь, я ждал спасения. Пить не хотелось, я боялся последствий – слёз и страданий по поводу расставания с женой.

− Ну же! – подбодрил Барни Бразилец.

− Боже, − пробормотал я.

− Чего?

− Подташнивает что-то, отравился чем-то, чувствую себя неважно, с каждой минутой мне хуже, − пожаловался я.

− Сам просил что-нибудь ягодное, − рыкнул Барни Бразилец. − Пей давай, хмырь.

Помощь так и не подоспела. Только маленький мопс забежал откуда-то из-за кустов, испуганно тявкнул, понюхав огромный тяжеленный бот Барни, и убежал.

− Да и ладно, зато руки останутся целы, − подмигнул я Бразильцу и сделал большой глоток.

Отравленный мир обжег изнутри и закружил всё вокруг в диком танце. Смеялся Барни, за кустами тявкал мопс, а я, беззащитный, со слезившимися глазами стоял, опустив голову и раздвинув ноги, и ожидал от жизни любых сюрпризов.

21

Настроение было никудышное, люди явно не собирались назад в океан. Они полагала, что в оставшееся время еще можно погреть бока по своим берлогам и ни о чем другом как о себе не думать.

От ополаскивания в мутной воде меня оторвал звонок с неизвестного номера, я вытер футболкой лицо, руки и, чуть посомневавшись, решил ответить.

− Привет, Фома. Как дела? – серьезным тоном, словно собираясь заключить сделку на два-три миллиона крепкой валюты, поинтересовался Беря.

− Никак.

− Ты где?

− На набережной, наблюдаю за прогулочными катерами.

− Хм, я как раз по этому поводу. Может, нам захватить какое-нибудь судно.

− А ты сам где?

− Так, у одной подружки. Смотрю по телику документальный фильм о колониях Нового Света. Только что рассказывали о Портобелло. Мне бы прямо по курсу такой гигантский склад сокровищ, свезенных со всех испанских колоний. Надо действовать, как Френсис Дрейк и Генри Морган. Захватывать то, что тебе надо, а не ждать. Понял?

− Ага, понял.

− Ты что делать собираешься?

− Когда?

− Сегодня.

− Не знаю… Только что чудом сбежал от Барни. Он появился, как только я усомнился в себе, и попытался отравить. Представляешь?

− Представляю, − сказал Беря. − Я не пью

− Я тоже.

− Значит, уходим в море?

− Ничего другого не остается.

− Короче, старик, не кисни. Я уже начал мозговать, что делать.

− Я и не кисну. Только чего тут мозговать, нам нужны либо деньги, либо человек, готовый потратиться на нашу безумную идею с кораблем. Хотел занять у Веселого, но он купил себе «Опель».

− Есть у меня такой человек.

− Кто?

− О, всё, реклама кончилась. Сейчас расскажут о землетрясении в Порт-Рояле. Перезвоню! Есть человек! Не знает, куда деньги девать!

С реки задувал чуть прохладный ветер, кричали чайки. Люди ходили толпой по набережной, многие купались. Жара пригнала их к воде, и они были вынуждены думать только о ней.