– Все мы такие были. Это нормально.

– Леша сейчас как раз в процессе того, чтобы уже наконец повзрослеть. Жениться вон решил.

– Ага. Жениться решили они, а почему-то перед мамой должна буду отдуваться я. Мира попросила рассказать все ей и пригласить на торжество. Но если честно, лучше бы не видела ее еще пару лет, – нервно сдула надоедливую прядь, которая выбилась из хвоста и мешала мыть посуду. Леонид, увидев это, подошел и заправил волосы за ухо. От малейшего прикосновения меня аж взбудоражило всю.

– Она боится ее?

– Еще как.

Я не стала вдаваться в подробности. Пусть лучше это останется только между нами.

– Что ж, спасибо еще раз за то, что приютила меня. По поводу Моцарта не беспокойся – буду отправлять деньги на корм и прочее, если что-то захочешь ему купить, – мужчина засобирался. Двинулся в прихожую, накинул на себя пальто и прихватил свое портмоне.

– Слушай, – я пошла следом. – А может…

И вдруг замолчала. Стоит ли ему такое предлагать? По сути дела, мы друг другу никто – нас связывают только наши брат и сестра. И если не считать того, что оба любим и ценим настоящее искусство.

– Что такое?

– Могу ли я предложить тебе остаться у меня?

– Ты хочешь, чтобы мы стали соседями? – Леонид сильно удивился такому предложению. Знаю, это безумно жить с тем, кого совсем не знаешь. Но почему мне это пришло в голову – без понятия.

Кротко киваю в ответ.

– Думаю, это невозможно. Я рассмотрю другие варианты, – Добрынин не разозлился, а просто добродушно улыбнулся, выходя из квартиры. – Что-нибудь обязательно придумаю. Не стоит волноваться.

Я даже не успела ему ничего сказать, как он захлопнул дверь и тут же ушел. Неужели это звучало настолько безумно? Или безумна я сама?

Господи. Дура ты, Лера. Предложить такое человеку, с которым случайным образом познакомилась меньше суток назад. Просто он хозяин Моцарта, думала, так будет легче им обоим – видеть друг друга, знать, что они рядом.

И зачем вообще это ляпнула?

Тяжело вздохнув, взяла колонку, что стояла на тумбе, и прошла к своему любимому мольберту, включая классическую музыку. Она помогает мне настроиться на работу и не думать о лишнем во время процесса.

Моцарт улегся неподалеку, вслушиваясь в игру скрипки и постепенно закрывал глаза. Я же окунулась с головой в картину, медленно очерчивая акрилом ночное небо. Звезды решила оставить напоследок, если вдруг будет что-то не так и я могла спокойно все исправить, не задев основной элемент. Луна потихоньку превращалась в более натуральную, но все равно напоминала какую-то нереальную – объемную, с крапинками и кратерами, которые приходилось выделять более темными оттенками.

За этим приятным процессом даже не заметила, как кто-то начал звонить в дверь. Наверняка это Нина, как раз обещала забежать утром.

Оставляю кисть на маленьком столике, стираю краски с пальцев, чтобы не замарать ничего вокруг себя и иду открывать девушке.

– О, я думала вы уснули со своей скучной музыкой, – Нина, как всегда, в своем репертуаре. Она оглядела скромную прихожую, а потом вошла внутрь, сбрасывая свои домашние пушистые тапочки. Сама девушка была одета в какую-то муслиновую пижаму, которая мгновенно превращала Нину в подростка.

– Ну что, покажете свои работы?

– Пойдем, – указываю ей рукой пройти в гостиную и сесть на диван, пока я полезу на закрытый балкон. Именно там прячу свои, так сказать, богатства, которые были просто перенасыщены моими эмоциями после того, как я съехала от мамы.

Их было всего штук десять. От маленького круглого холста и до крупного прямоугольного. И все были в совершенно одной тематике – внутренние переживания: страх, боль, отчаяние и гнев. Чего только нет. Не каждый может разглядеть на них что-то понятное, но думаю, люди, что разбираются в искусстве, сразу поймут, к чему вообще все это.