Матильда и правда бывает злая, как шершень. Особенно, когда узнаёт, что я забавляюсь с чужими полупустыми кошельками. Она уверяет, что сейчас нет особой надобности в нашем ремесле. Денег, вырученные от продажи драгоценных камней, от консультаций, которые она дает всем желающим за небольшую плату, от антиквариата, от ценных бумаг, вложенных в недвижимость, нам с ней хватит на долгие годы.

Когда я пришла домой, Шершень выглядел рассерженным.

– Ну Матильда,– начала я с порога, – чем мне еще заниматься? Ты знаешь, кражи у меня получаются лучше всего! Это моя профессия. Я не художник, я не плотник, я – вор!

– Ты не можешь отличить свои навязчивые поступки от необходимости воровать. Я тебе повторяю, это не игрушки. Это твоя жизнь. Наслаждайся ею пока у нас хватает средств и сил. Будешь так прыгать, когда понадобиться, а не ради забавы!

– Я знаю…

Она сердито поджала губы. Ее милые букли укоризненно поглядывали на меня.

– Ну? – она уставилась на меня поверх очков.

– Что?

– Ничего не хочешь мне рассказать? Например, как прошел день?

– Отлично! – я плюхнулась в мягкое кресло.

На столе уже стоял горячий чай с сырным печеньем.

– Про камень, как обычно, никаких известий, – я взялась за чашку.

– Я тебя просила оставить это…

– Я не понимаю, как ты так быстро успокоилась? Я считаю нужным покарать мерзавца!

– Это могут быть два разных человека, – устало вздохнула Матильда и посмотрела на часы,– что-то внук давно не звонит, стервец такой, ну и ладно, не больно-то и хотелось.

Я поперхнулась чаем.

– Кстати, он скоро приезжает.

– Ты уже пятый раз это повторяешь. Твой ненаглядный – Нейт. Я помню.

– Когда вы последний раз с ним виделись, ты выдрала ему все волосы и даже брови ощипала.

– Ха-ха, это было лет 10 назад, даже больше. Я тебя жутко приревновала.

– И зря, да, и не забудь, он до сих пор не знает, чем занимается его любимая бабушка. И ты тоже.

– Да! Мы с тобой честные продавцы драгоценных камней. Хм, ты думаешь, твоя дочь ему ничего не рассказывала?

– Нет, Рита, видимо, слишком хорошо воспитана для такой матери как я. А Нейт уже полгода как настоящий врач. У него с отцом своя практика. Очень умный мальчик.

При этих словах я покраснела от злости. И со стуком поставила чашку на стол.

– Эль, ты как маленькая девочка! Как говорится: одна старая- это я, а другая дура- это ты.

– Ничего не могу с собой поделать. Это эмоции. Он приезжает раз в десять лет, и я места себе не нахожу от ревности.

– Ты тоже моя внучка, – сказала Матильда,– хватит дуться, иди, сверь счета в книге. Сегодня было много заказов на камни. Особенно на авантюрин, люди надеются, что он их спасет от порчи. Боже! Какие наивные…

За счетами я засиделась до поздней ночи. Часам к двенадцати голова уже кружилась от столбиков цифр и записей в журнале. Решила еще посидеть немного, пока не почувствовала накатывающую тошноту, подбив последние данные, я поднялась из-за стола и рухнула на пол.

Я с трудом отрыла глаза. Меня разбудила дикая тошнота и ломота в костях. Веки долго не открывались. А когда открылись – затошнило еще сильнее, и меня вырвало в подставленную кем-то посудину. Потом я опять отключилась и приходила в себя только для того, чтобы выплюнуть желчь из желудка. Так тяжело и так больно мне еще никогда не было.

Не знаю, сколько времени это продолжалось, но однажды я смогла открыть глаза, и меня не тошнило. В комнате было темно, только рядом с кроватью горела маленькая лампа, накрытая темной тканью. Я повернулась к свету, кто-то мягко тронул за руку.

– Привет, Мэри, как себя чувствуешь?

– Еще раз скажешь «Мэри», меня стошнит тебе на колени. Меня зовут Эль!– кое – как прохрипела я. Голос ломался и не слушался,– где Матильда? Ты кто?