– Не забыл.

– И не забуду.

Благодарно улыбнувшись, подношу ко рту чашку, делаю первый глоток и блаженно прикрываю глаза. 

– Сонь, давай установим график, – неожиданно выдает Орлов, и я тут же давлюсь кофе.

Он заботливо стучит по моей спине.

– Прости, что? Какой график? 

– Ночевок.

Округляю глаза.

– Предлагаю по будням – у меня, а выходные – у тебя.

– Чего? А ты не перегрелся на кухне вместо чайника, а?

Орлов, закатив глаза, ухмыляется.

– Мартынова, тебе не надоело? Сколько можно от меня убегать?

– Нет, – качаю головой, – точно перегрелся. Кирюш, ванная комната – вторая дверь в коридоре, впрочем, ты должен помнить!

– Да причем здесь ванная?

– Ну как? Иди, остудись, а то несёшь бред. Ты – прошлое, Кирилл. Моё печальное, ошибочное…

Я хочу сказать больше, но мужская ладонь ложится на мой рот, и я невольно замолкаю.

– Я слышал это овер дофига раз. Хватит, Мартынова. Я серьезно! Пожалуйста, поговори со мной, хотя бы один раз без своих подколов и приколов. Ну… чего молчишь?

Я рисую в воздухе горизонтальную линию, будто застёгиваю молнию. Мой рот на замке, между прочим, сам попросил!

– Сонь, какая же ты… у-ф-ф, – Орлов вздыхает и, поднявшись с кровати, направляется прочь из спальни.

– Двери захлопнешь, – кричу вслед, но этот гад не собирается уходить – он просто решил воспользоваться моим советом и принять душ.

Пока Кирилл остужает пыл в ванной комнате, я за обе щеки лопаю яичницу, довольно причмокивая. Вкусно-то как! А когда мы были женаты этот гад ни разу не готовил, впрочем, тогда мне было пофиг, но сейчас… Когда мужчина с кухней на «ты» – это круто!

Я успеваю съесть весь завтрак и даже облизать тарелку, пока никто не видит, как вдруг раздаётся стук в дверь. Пялюсь на часы. Одиннадцать утра. Суббота. А значит… 

– Раскудрить твою черешню! – выкрикиваю и, подскочив с кровати, беру курс в коридор.

Останавливаюсь под дверью ванной комнаты, стучу тихо-тихо:

– Кирюша, там такое дело… Посиди в ванной, пока мама не уйдёт.

– Елена Сергеевна?

– Нет, Петр Павлович.

Дверь открывается. Орлов пытается просунуться в дверной проем, но я держу оборону ногой – не пролезет.

– Не понял.

– Орлов, да блин… Ну не тупи. Конечно, моя мама! Она у меня одна, если забыл.

– Любимую тещу. Любить. Нельзя. Забыть. 

– Без шуток, Орлов! – выставляю указательный палец, будто строгий учитель. – Иначе будешь наказан.

– Сонь, а я что-то не понял. Ты меня стесняешься?

Закатываю глаза. Спокойно, Мартынова, дыши глубже…

– А ты как думаешь? 

В ответ Орлов пожимает плечами, и я толкаю его обратно в ванную комнату, а затем спешу открыть входную дверь.

Делаю глубокий вдох, поворачиваю замок против часовой стрелки и…

– София, ты почему так долго не открывала? – мама хмурит лоб, сканирует меня с головы до ног, будто рентгеновский луч и недовольно качает головой: – только не говори, что этот козляра опять протирает дырки на кошерном матрасе, который мы с папой тебе подарили на восьмое марта!

5. Глава 5 - Цыц, моя радость

Мама ходит туда-сюда, точно маятник в кабинете психолога. Я наблюдаю за ней со стороны, в спешке надевая домашние шорты и майку. Остановившись напротив кровати, Елена Сергеевна с брезгливой миной на лице берет в руки пустую тарелку и разглядывает ее со всех сторон, будто ревизор из знаменитой телепередачи.

– Ты снова облизывала тарелку? – щурится, царапает ногтем засохший желток, нюхает. – Жареная яичница, – закатывает глаза.

– Ма…

– Не мамкай, София! Это что такое? Почему мы питаемся этим?

Снова брезгливая моська и громкое “фыр-фыр”.

– София, ты же взрослая девочка. Сколько можно тебя учить?

Бла-бла-бла, парам-пам-пам!