— Ты о чём? — насторожилась, сердце неприятно в груди стукнулось.

— Ну, — протянул с ожиданием Стэф, — ты — моя невеста, — то же слова жевал, следя за моей реакцией. — Я ведь жених?.. — разъяснил мягко. — Мы вместе... И если так, это будет отменной новостью для всех! Бомбической! Чуть позже сыграем громкую свадьбу...

Я хаотично соображала, как его поставить на место.

Брякнуть что ли, что я помню его слова в мою сторону?..

Только, если выяснится, что помню ЭТО, а другое – НЕТ, могут заподозрить во лжи, и весьма уместно. Значит, апеллировать изменой и нелюбовью и его настоящими мыслями обо мне, пока не могла.

Окей, тогда я это сделаю потом, якобы когда память станет возвращаться, а пока...

— Да и вашей семье это было бы полезно. Во спасение, я бы сказал, — хмуро обронил Стэфан, явно видя сомнение у меня на лице.

— С чего вдруг?

Стэф ещё сильнее помрачнел:

— Ты не в курсе, что компания твоего отца развалилась?

— Что? — аж села на койке.

— Почти, — тихо и слегка озадачено добавил Радмински, не ожидая, что шокировал меня новостью. — Сейчас банкротство в суде рассматривается, и моя семья обещала выкупить...

— Как у вас дела? — в палату бодро вошел отец. С улыбкой, но когда мы со Стэфаном на него уставились в тягучем молчании, тоже перестал лучить. — Всё нормально? — так и остался у двери.

— Стэф, можешь нас оставить? А мы потом оговорим, — слила одну тему и дико желала развить другую... и отцом наедине!

— Завтра? — на пробу бросил Радмински, точно боялся, что я просто от него избавляюсь, и шанса ещё поговорить больше не представится.

— Да, буду рада тебя видеть, — изобразила радушие, на деле уже просчитывала, как нам с папой выкручиваться из положения.

И позволила Стэфу поцелуй на щеке запечатлеть, в который раз признаваясь, что мне он никак... если даже не мерзко.

— И когда ты мне собирался рассказать? — только дверь за Стэфаном затворилась, я обратилась к отцу.

Он не косил под дурака, не заверял, что всё круто...

— Так вышло, — тяжко вздохнул папа. Медленно прошёл в палату, сел на стул. Взгляд блуждал задумчиво-усталый.

— Когда ты пропала, мне стало не до проектов. А поиски... оказались дорогим удовольствием. Через пару месяцев «убежали» первые инвесторы, потом я в кредиты влез. Дом перезаложил, акции здорово упали...

— А мать?

Папа даже глаз на меня не поднял.

Я опять скрипнула зубами.

— Мы выкарабкаемся, — заверила решительно.

— Знаю, — улыбнулся папа. — Новый проект...

— НЕТ! Мы завершим этот. ОН крут! Необходим, папа.

— Он не рентабелен, — проворчал отец.

— Зато полезен. Он спасение для нашей экологии! Пап, — с жаром воззвала, — это был самый стоящий проект из всех. Именно такие работы позволяют гордиться своими родителями! Не мать с её фотками и популярность, а именно ты! И твои проекты!

Папа впервые за эти дни на меня глянул как-то благодарно, нежно что ли.

— Но денег на него...

— А семья Радмински? Они ведь могут спасти его?

Папа задумчиво покивал, но без энтузиазма.

— Только я с ними в натянутых отношениях с некоторых пор.

— Это ерунда. Если правильно поняла Радмински, он ещё верит в наш брак. Значит, и им наш союз выгоден. Но прежде чем решиться на такое, я хочу знать, — выдержала короткую паузу и пристально посмотрела на отца: — Если выйду за Стэфана, к тебе ведь будут относиться как раньше? И банки. И правительство...

— Со стопроцентной уверенностью не сказать, — досадливо качнул головой папа, — но это бы сделало платформу менее шаткой.

Я молча кивнула.

— Я тебя люблю, пап, — обронила, уже понимая, что вернулась в Ад, который когда-то считала Раем. И получила свободу, о которой грезила. Вот только она была отнюдь не свободой...