считал идеальной и в дальнейшем придерживался ее принципов.

Из-за частых переездов он был вечным “ новеньким». Только найдет общий язык с одноклассниками, отца переводят на службу в другую часть и местность. Хотя с восьмого по одиннадцатый класс повезло все-таки проучиться в одной школе, где с самого первого дня подружился с Тимофеем. Впоследствии он называл его Тимохой.

Они пронесли эту дружбу сквозь года и множество неурядиц. Вместе воевали в Чечне, где к их дуэту как-то незаметно присоединились ровесники Денис и Игнат. Они находили общие темы, не раз спасали друг друга на поле боя. Двое первых так и остались жить в родном городе. Денис женился, отправился на заработки на север. Там и обосновался. Игнат уехал в Москву учиться и незаметно исчез из поля зрения.

После допроса Корнея отвели в какую-то другую камеру- большую комнату с плотной металлической дверью, закрыли на несколько прочных замков. Там стояли несколько заполненных людьми двухэтажных нар, большой деревянный стол для приема пищи и туалет в углу.

Солдат подтолкнул Корнея в спину. У того заходили желваки от злости. Сдержался. На звук открывающейся двери более десяти пар глаз с любопытством оглядели новенького. Корней бегло поздоровался, осмотрелся, забрался на свободные верхние нары, и отвернулся к стене.

Голова разрывалась от дум и предположений. Что могло произойти? Как узнать, жив ли сын и где его искать, если это так? А вдруг похитили? Кому он помешал, перешел дорогу? Да нет, если бы похитили, требовали бы выкуп. Пока о этом молчат.

Был бы на свободе, поспрашивал бы знакомых, друзей, соседей или просто прохожих. В камере он чисто патетически связан по рукам и ногам. Лежит, как бревно, и только голову мучает, мозг все больше накаляет. Корней переворачивался с боку на бок, вздыхал и, наконец, сел, спустив вниз ноги и почесывая живот.

– Чего ты там маешься, дружище? Прямо жук навозный. И только. – Подал голос пожилой мужик с нижних нар.– Пришел сам не свой, теперь места себе не находишь. Спускайся вниз, познакомимся, поделишься бедой. Один ум хорошо, два лучше. Все равно тут делать нечего, а так хоть время скоротаем.

Корней спустился. Они сели за стол друг против друга.

– Меня, кстати, Романом зовут. А тебя как кличут? Видать, в оборот следователь берет? – Да надоел уже. Признайся да признайся. В чем я должен признаваться, если не был в городе три месяца и вернулся домой в день задержания? И вообще, я же не кретин похищать или убивать своего сына?! Ладно, жена оказалась неверной и написала фиктивное заявление. При чем тут все остальное? А кличут меня уже тридцать шесть лет Корнеем.

Он рассказал, что произошло дома, о чем узнал от следователя, как он ведет себя и каково на душе после разговора с ним.

– Это они могут. Привыкай. А про жену когда узнал?

– Как зашел в квартиру, так и увидел. Рванул прочь, а у подъезда уже ждут.

– Вот так скорость! Жинка, видать, и сообщила примерное время твоего приезда?!

– Выходит, так.

– Вот так подруга.

– Я так кумекаю, может и к исчезновению сына она каким-то боком имеет отношение. – Потер подбородок сосед по камере.– Как думаешь? Может?

– Теперь уже все возможно, – вздохнул Корней.– Сам иногда так предполагаю. Не зря же она за день до моего появления заявила о пропаже. Хотя, чем черт не шутит?! Вполне возможно совпадение.

Долго беседовали, голова слегка успокоилась. Он брезгливо стал рассматривать голые стены.

– Никогда не думал, что окажусь в тюрьме.

– Это еще не тюрьма, дружок, но условия содержания практически как там. В камере несколько человек. И у каждого своя статья, придурь тоже разная. Слава Богу, сокамерники оказались нормальными. Могли ведь нарваться на ярых зеков.