В доме, как сказала Галина, – почти идеальная чистота, если не считать бережно, будто в издевательство, укрытого покрывалом трупа. Если какие-то следы борьбы и были, то их умело уничтожили. Как же соседи, которые в день убийства находились на своих участках, не слышали никаких криков? Дачное общество ведь не город, слышимость здесь прекрасная, все все друг про друга знают. Напрашивалась мысль, что девушка была знакома с убийцей и сама впустила его в дом.

Женщина вздрогнула от оглушительного – будто кто-то разрушил стену из кирпичей – раската грома. Сердце предательски дернулось в груди. Похоже, лекарство еще не подействовало.

«Или не помогут тебе никакие лекарства, старая карга, – неприятно прошелестел где-то на краю разума холодный вкрадчивый голос. Как и Игорю не помогли».

Перед глазами тут же возникло широкое лицо. Гладко выбритое, доброе, родное. Лидия устало прижала ладони к вискам и зажмурилась, отгоняя наваждение.

– Царство небесное, – выронили пересохшие губы в пустоту. Женщина опустилась на кровать, отвернулась лицом к стене. Минуты – а может быть, и часы – противной липкой массой вытягивались в дрожащие белесые нити, точно жвачка, прилепленная к учительскому столу каким-нибудь двоечником, напрягая нервы, не позволяя расслабиться и заснуть. Да и развеселившаяся от ночной темени непогода хохотала громогласным, не сулившим ничего хорошего смехом, с каждым раскатом которого женщина вздрагивала. Успокаивало только ровное, глубокое, ничем и никем не тревожимое дыхание заснувшей за чтением Таисии.

«Молодость, – печально вздохнула Лидия, – ничем ее не проймешь. Спит без задних ног прямо с книгой на груди. Не стану будить. Пускай побудет здесь эту ночь. И ночник оставлю».

В щелях тяжко завывал ветер, будто тоже жалуясь на бессонницу и старость. За окном, также вечно бессонное, плакало небо.

Наконец, все мысли насытившимися комарами отлетели в ночь, уступая место доброму, исцеляющему забытью, полному таких же воспоминаний, из которых и складывается пазл жизни.

Лидии вспомнился муж, ныне покойный Игорь. Как познакомились, полюбили друг друга, поженились. Плохо без него, тяжело. Даже такой сильной женщине, как Лидия. Хотя и тогда, до Игоря, она была сильной и ничего ведь, жила.

Родители ее были строгими, даже чересчур. Эту их черту она впитывала в собственный характер, наверное, с пеленок. Может быть поэтому ее, уже взрослую, парни как-то обходили стороной, хоть Лида и была, как говорится, комсомолкой, спортсменкой и просто красавицей. Особенно для родителей, которые взращивали таковую всеми своими силами. Особенно для матери, пытавшейся воплотить в дочери все то, чего не получилось достичь самой. Но едва Лиде исполнилось шестнадцать, она тяжело заболела и вскоре умерла. Отцу понадобилось не так уж много времени, чтобы оправиться от потери: спустя год он женился.

Так Лидия и два ее брата в одночасье превратились в мачехиных детей, а жизнь в родном доме стала для девушки, мягко говоря, не в радость. Не то чтобы мачеха обижала ее, скорее просто давала понять, что она, Лида, в доме лишняя. Особенно остро это стало чувствоваться, когда девушка закончила школу и подала документы в педагогический. Мачеха поняла, что ей придется делить место главной женщины в доме еще как минимум пять лет.

– Ну вот зачем ей этот институт? – бывало, слышала из-за стены Лида ее разговор с отцом. – Пусть бы лучше работать шла, пользу семье приносила.

– Ну, Катенька, что ты, – без особой уверенности возражал отец, – как же без образования-то?

На что отвечал едкий, как уксус, смех: