– Так замуж выйти образование не поможет.

– Поможет, не поможет – учиться все равно надо, – не сдавался отец. – А замуж – успеется.

А Лида плакала, уткнувшись лицом в вышитую материными руками подушку.

Так и шла ее тихая, неяркая молодость.

Чтобы поменьше бывать дома, девушка записывалась то в один кружок, то в другой: кулинарный, походный, вязание, макраме, плетение… Умений прибавлялось, свободного времени – наоборот. Все бы хорошо, да только вот парня достойного Лида никак не встречала. По правде говоря, она согласилась бы уже на любого, лишь бы не чувствовать себя синим чулком среди влюбленных парочек своих однокурсников. Но почему-то никто не обращал на Лиду никакого внимания.

«И что во мне не так? – грустно размышляла девушка, привычно заплетая волосы в толстую косу, свою неизменную прическу еще с детского сада. – Может, худая слишком? Так ведь и Иринка как жердь, но все равно не одна…»

И невдомек ей было, что Иринка, в отличие от нее, была веселой, улыбчивой и простодушной, поэтому парни и тянулись к ней.

Так и окончила Лидия университет, не познав любви. Да и хорошими друзьями как-то обзавестись не получилось. И одиночество из печалившего обстоятельства превратилось в привычку. Холод, заползший со смертью матери в душу, ужалил и сердце, парализовав, лишив способности испытывать какие-либо чувства.

После университета ее, выпускницу с красным дипломом, тут же определили на место преподавателя географии в одну из местных школ. Строгий, волевой характер, аккуратность – всегда волосок к волоску, – длинная тугая коса, темные костюмы, которым неизменно отдавалось предпочтение, очень подходили новому статусу: ученики, в том числе старшеклассники, слушались Лидию Степановну и даже немного побаивались. Только одно огорчало молодую женщину: она так и жила в доме отца и мачехи. Квартиру, на которую она так рассчитывала, став учителем, ей почему-то так и не выделили, несмотря на многочисленные обращения в инстанции.

Игоря Лидия повстречала необычно и неожиданно.

Как-то вечером возвращаясь с работы, где засиживалась дольше положенного за проверкой тетрадей, она вдруг обратила внимание на милую парочку, неспешно идущую впереди. Высокий белобрысый парень неуклюже приобнимал за талию тоненькую хихикающую девушку и о чем-то ласково мурлыкал ей в ушко. Девушка не отвечала, только лишь поглаживала руку кавалера. Сама не зная почему, Лидия решила не обгонять влюбленных, хоть те и шли еле-еле.

Нагретый теплым майским днем воздух волшебным образом будоражил кровь и мысли, будто сам бог любви наполнил его своим околдовывающим дыханием. Вечерние тени мягко танцевали вокруг, длинные, грациозные, как темные лебеди на закатном полотне озера. Лида неспешно шла за парой, и сердце ее, вдруг ожившее от прикосновения весны и чужого счастья, тихо, понемногу, оттаивало в груди. Нестерпимо хотелось, чтобы и ее кто-нибудь вот так обнимал, уводя куда-то – куда угодно! – подальше от серости и одиночества, в котором она безрадостно прозябала. Но, конечно же, чуда не случилось: она так и шла одна, с завистью вглядываясь во влюбленных, ловя каждое их движение.

Тут парень ласково провел ладонью по светлым волосам своей подруги и, покраснев, спросил:

– Солнышко, а хочешь, я тебя… ну, это… в парикмахерскую свожу? А? Хочешь?

Девушка кокетливо рассмеялась, тряхнула искрящимися в закатных лучах волосами.

– А тебе чего, Петь, моя прическа не нравится?

– Да нет, что ты… – смутился еще сильнее незадачливый кавалер. – Просто сейчас, вроде, короткие стрижки в моде, мне сеструха говорила. Вот я и подумал… Может, ты хочешь… Сеструхе вот мамка не разрешает, говорит, это все дурацкие заграничные штучки. Косы все плести заставляет, как детсадовку какую.