***

Друзья уныло направились в сторону домов, куда ранее двинулся парень с видео. Количество многоэтажных и многоподъездных домов давило и сводило к нулю надежду курьеров найти вора.

В голове у Плеши серым туманом клубился непрошенный вопрос: «Это же сколько квартир в этих домах?» У них в деревне около фермы стояли два многоквартирных «муравейника». Так, то двухэтажные дома с двумя подъездами. В каждом подъезде по восемь квартир. Их построили для семей доярок. Для деревенских жители этих домов были почти что горожанами.

В любом случае их «муравейники» ни в какое сравнение не шли с девяти– и шестнадцатиэтажными «человейниками», возвышавшимися перед ними. Великан не мог понять, как люди могут в них жить. Их односельчане из «муравейников» жаловались на слышимость. Им было известно все, что происходило в соседних квартирах. Никакой личной жизни. В их деревне все уважающие себя люди жили в собственных хатах.

– Хлыст, что такое «держать в поле зрения»? Вроде, слова понятны, а как это… В подзорную трубу что ли? – Плешь, вырвавший напарника из рассуждений, воровато оглянулся по сторонам. – Мне в понедельник на смену. Погнали домой. Не нравится мне здесь. Ну его этот груз. Не попрутся же они за нами. А еще похавать бы…

– Ну ты и придурок, Плешь! – искренне возмутился Хлыст, – твоя будка только хавать и годна. Да им даже искать нас не придется, они о нас уже всю подноготную знают. Тебе кто этот груз подогнал? Кто на этого говнюка лощеного вывел? Не помнишь, балда? Я тебе помогу – братан твой двоюродливый, Рыжий.

– Угу, Рыжий, – великан так расстроился, что остановился посередине улицы, – я и не допер сразу.

– Нам дали три дня. Сегодня четверг. Значит, к воскресенью мы кровь из носу должны приволочь им этот чертов груз. Так что не дрейфь, у нас будет еще время чтобы к понедельнику с комфортом домчать до дома. На обратный путь запретов не было, так что погоним на поезде, – выдав столь оптимистическую тираду, Хлыст замолчал. Веры своим словам у него не было. Проклятая чуйка голосила изо всех сил, что картина, нарисованная им для подельника, сильно приукрашена и больше напоминает брехню соседского деда-маразматика.

– Угу, на поезде… Точно! Как думаешь, нам бабло отвалят полностью или половину срежут? – проявил Плешь зачатки бизнесового мышления. На самом деле ему было страшно идти рядом с непривычно смирным товарищем, и он попробовал вывести его на разговор. Пусть ругается, пусть обзывается, главное, пусть будет самим собой.

– Мне бы твою уверенность! Отвалят! Ты уверен, что это «отвалят» когда-нибудь наступит? – отмер Хлыст, позабыв, как сам рисовал другу прекрасное будущее с найденным грузом.

– Наступит… – привычно повторил за напарником Плешь, и вдруг вкинул руку с вытянутым пальцем, – что это? – указал он на черный дым, поднимающийся между домами. Картина не поддавалась двоякому толкованию, поэтому великан тут же сам себе и ответил, – пожар. Позырь, и в городе дома горят. Погнали? Интересно, как тут тушат? У нас если дом заполыхал, то кранты… А тут?

– Погнали, – мгновенно оживился Хлыст. Парню явно не хотелось показывать, насколько и ему хочется поглазеть на занятное зрелище, поэтому он сделал вид, что просто великодушно согласился на предложение друга. Позитивный момент для великана состоял в том, что из своего состояния нестояния старший их группы, наконец, вывалился и был готов к восприятию всего нового и увлекательного, – не видно, чтобы вокруг сильно шуршали, значит, весь дом точно не спалится…

***

Дом с горящей на шестом этаже квартирой отыскался легко. Около подъезда стояли красные пожарные машины. Мужчины, одетые в специальную форму, сновали в подъезд и из подъезда, протягивая широченный шланг. Вокруг машин на расстоянии стояли зеваки, со знанием дела обсуждая возможные причины возгорания, а заодно, и хозяев горящей квартиры.