С прошлым дело обстоит совсем по-другому. Чем дальше в прошлое, тем грустнее воспоминания.

В то дождливое воскресенье поздно вечером перед сном я выключил свет и сел на табурет рядом с кроватью. Только в такие минуты я бывал с собой абсолютно откровенен. Я не знал, что и зачем делаю, а делать что-то был обязан.

В эти минуты я понимал, что за моими собственными словами об учительстве не стояло ничего конкретного и от души желаемого.

Я лишь готов был воевать. И обязательно победить.

^>5Абалаковский рюкзак разработан легендарным альпинистом Виталием Абалаковым в конце 50-х годов; он без рамы, но с большими карманами и огромным верхним клапаном.

^>6Марк Твен: «Когда мне было четырнадцать лет, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его. Когда мне исполнился двадцать один, я был изумлён, как поумнел старик за эти семь лет!»

Все по местам! Включить прожектора! Тихо! Идёт съёмка!»

В Путилу из общественного транспорта ходил только автобус, хотя когда-то, ещё при Австро-Венгрии, туда была проложена железная дорога и по ней ходил поезд.

Автобус отправлялся с черновицкого автовокзала один раз в день – рано утром, около шести часов.

С вечера я собрал свой абалаковский рюкзак – походный нож, ложку, фонарик, две пачки папирос, спички, соль, семь кубиков сахара, два яйца, сваренных вкрутую, помидор, огурец, небольшое колечко домашней колбасы и «кирпичик» серого хлеба по 16 копеек.

В среду утром, 27-го августа 1975 года, я встал значительно раньше обычного и дошёл пешком до остановки троллейбуса на Боженко, чтобы на нём доехать до автовокзала. Утро было ясным и прохладным, так что пришлось надеть штормовку.

Добравшись до автовокзала, я направился к кассе. Билетов там было много и все разные, я купил один до Путилы.

И вот вскоре, как в кино, меня уже встречала новая жизнь. Моя мечта в конце концов приобрела реальные очертания. Я оказался в самом дальнем районном центре области – в Путиле, посёлке городского типа. Причем от «городского» там было только несколько двухэтажных зданий и почти незаметный асфальт в самом центре, у памятника вождю.

Наконец-то наяву происходило то, что многократно приходило ко мне в снах, где я видел себя в солнечный день с рюкзаком, шагающим к моей маленькой школе в горах. К сожалению, мои сны обрывались именно на этом месте, и я не имел никакого представления о дальнейшем сюжете. Я ждал следующего эпизода своего кинофильма с нетерпением. И он вот-вот наступит.

Районный отдел народного образования (районо) находился в одном из двухэтажных зданий Путилы, и я совершенно спокойно и даже как-то равнодушно поднялся на второй этаж. Сняв с плеч рюкзак, я предстал перед заведующим. Им оказался обычный местный гуцул, выученный на начальника где-то в большом городе. Скорее всего, он не так давно окончил Черновицкий университет, какой-нибудь гуманитарный факультет, в лучшем случае биофак. Одет он был в хронически запылённый коричневый костюм в полоску. Его хорошо отглаженные несколько лет назад брюки были заправлены в довольно грязные резиновые сапоги. Впрочем, мой внешний вид мало отличался от внешнего вида путильского начальника, с той лишь разницей, что на моих ногах были не сапоги, а кроссовки, а вместо пиджака и галстука – фирменная штормовка.

Звонким, уверенным и хорошо поставленным голосом несостоявшегося лауреата Нобелевской премии я вместо приветствия спросил:

– Нужны ли вам в районе хорошие учителя математики или физики?

Заведующий районо взглянул на меня как на идиота, но переборов первое удивление и справившись с присущей всем важным людям склонностью к многозначительным паузам, довольно шустро ответил: