—Не открывай, — смотрю на дверь так, словно это волк какой.

—Не бойся, — он обхватывает мою голову и быстро целует в распухшие губы, после чего толкает меня в одну из кабинок. Пульс шандарахает в висках. Боже, что я делаю?

—Закройся там, — звучит приказ, пока подрагивающие руки пытаются коснуться ручки.

Раз и два. Я заперта изнутри, дышу через раз, потому что паникую, потому что мне обидно, и потому что страшно.

Отдаленно слышу голоса, грубую брань, но уши словно бетоном заливает, и да, я не могу сориентироваться. Только когда шаги стихают, мне удается возобновить самообладание. Кусая губы, я сажусь на корточки и глубоко дышу. Раз. Два. Три. Спокойно. Глубоко и спокойно. У них нет доказательств. Нет ведь, так? А кому нужны доказательства, если вопрос стоит настолько остро?

Как будто не было историй, где даже слух становился причиной увольнения.

Вася, спокойно. Ты должна сохранить долбанное спокойствие. И плевать, что жилы выкручиваются от напряжения. Ты сможешь, спокойно. Просто спокойно. Надо решать проблемы по мере их чертового поступления.

Мой телефон вибрирует, приходится брать трубку окоченевшими пальцами, даже не глядя на экран.

—Василиса Григорьевна, спуститесь в деканат. У нас тут неприятная ситуация, и необходимо ваше присутствие.

—Да, — хриплю в ответ, отчетливо понимая, что заведующая после этого разговора уволит меня. Просто возьмет и уволит. Я не смогу ее винить.

На автомате выхожу из кабинки, затем и из уборной, совершенно растерянная спускаюсь на первый этаж, и в абсолютно коматозном состоянии заходу в деканат. Ощущение, будто моя жизнь разделилась на «до» и «после». Все, к чему шла столько времени, все, что было таким трудом достигнуто, прямо сейчас разлетается на мельчайшие осколки. Но самое противное во всем этом, что я даже сейчас не смогла дать достойный отпор, потому что…потому что я не могу найти ни одного разумного пояснения своему поведению.

Вместо того, чтобы оттолкнуть вместо того, чтобы показать протест и свое отношение к ситуации, я распадалась на атомы в горячих объятиях, я теряю себя, я не я. Не та Василиса, которая раньше легкостью справлялась со студентами, решившими, что им все можно. Ни разу в своей жизни я не допускала подобной ситуации, на меня смотрели с уважением, меня если и рассматривали, как сексуальный объект, то очень быстро обламывали зубы о мою решительность и внутреннюю силу, работающую сиреной для всех, кто смеет думать иначе. Стираю слезы и пытаюсь дышать, просто дышать.

Но и я раньше не терялась в обществе студентов, не целовалась с ними и не получала чертового удовольствия от этого.

Втянув воздух поглубже, захожу в деканат, сталкиваясь с заведующей и руководством. Хмурые лица не предвещают ничего хорошего, но я стараюсь держать на лице маску спокойствия.

—Василиса Григорьевна, ваш студент напал на другого студента. Парня сейчас осматривает врач, —без особых предисловий кидает мне заведующая. Взгляд серых глаз внимательный и немного подозрительный. Словно сканирующий.

Я слушаю и до меня доходит смысл с задержкой в пару секунд.

—Кто?

—Новенький, — дополняет проректор по воспитательной работе. Мужчина за сорок прищуривается, словно понимает чуть больше, чем я. —Белов Рустам.

—Я проведу воспитательную работу, — сухим профессиональным языком отвечаю так, как ответила бы в любой другой ситуации. Но у самой холодный пот скатывается по спине, а в голове полнейший сумбур.

—Вась, давай поговорим наедине.

Заведующая уводит меня в сторону, в кабинет для совещаний, пока моя нервная система делает своеобразный кульбит.

—Причина, по которой он напал на Шкурленко в том, что он оскорбил тебя. А до меня дошли слухи, что у вас отношения с Рустамом.