Кирт, чья очередь была торить нам дорогу, служа живой вехой, вдруг вскрикнул, скользнул назад Шагами Водомерки. Раз, другой. Затем рухнул на полпути к нам, взметая брызги. Гавал с ругательствами бросился к нему. Ухватил за плечо, выдёргивая из засасывающей жижи, описав круг, вернулся к нам. Вернее, ко мне.

Я уже было выкинул руку вперёд, но замер. А затем и вовсе опустил её. Глядя в затуманенные болью глаза, рявкнул:

– Борись! Окружай яд своей силой и стихией, ты же Мастер! Что ты будешь делать, когда меня не окажется рядом?

Гавал нерешительно пробормотал:

– Господин…

Кирт зарычал, зажмурился и сжал губы, его лицо застыло какой-то уродливой, пугающей, кровавой маской. А я уставился на Гавала:

– А ты чего замер? Действуй!

Он вздрогнул, неловко ухватился за кисет, одной рукой поддерживая Кирта. К нему подскочил кто-то ещё, уже с флягой в руке. Щедро полил лицо Кирту. Из-под грязи показалась багровая рана, сочащаяся кровью. Через миг Гавал плеснул туда зелье из фиала.

Я кивнул и отвернулся, оглядываясь и проверяя остальных.

Вокруг слышались ругательства и крики. Но пока лишь злости и азарта схватки, а не боли. Всё это случается уже не первый раз. И виной тому – крохотные лягушки, способные плевать ядом. Что делать, моим людям известно. Сначала защитные техники, чтобы прикрыть всех от плевка, затем ответный удар. Этим тварям много и не нужно. Я бы сказал, что они не сильней Воина первой-второй звезды.

Зато их яд сильней, чем всё, что я встречал до этого даже у Зверей Мастеров. А ведь я не раз видел, с каким ядом приносили в Павильон поместья Ясеня людей Домара и Аймара. Я видел, как силён был яд всех тех Зверей, что встретились нам на пути к Сердцу Стихии и обратно.

Не будь здесь меня, с моим запасом сил и моими техниками, которыми меня одарил Фимрам…

На этой мысли я споткнулся. Как всегда, когда вспоминал Фимрама. Кто сказал, что одарил? Если вспомнить то его послание, которое я нашёл в его комнате, то скорее можно сказать – откупился. Я стиснул зубы. Дарсова сволочь.

Нет, может быть, он и хотел увести Лейлу вместе со мной. Но в тот момент, когда истлели его контракты, освобождая от клятв и ограничений, даруя свободу, меня рядом не оказалось. Могу ли я винить его за то, что он не стал дожидаться моего возвращения? Нет. Не могу. Но если я встречу его… Я поправил сам себя. Когда я встречу его, то не буду сдерживать кулака. У кулака нет глаз, а Фимрам лекарь, сумеет поставить себя на ноги, чтобы я перечислил ему все свои обиды ещё раз.

Поверхность болота, всю эту зелень широких листьев лотосов и какой-то ряски взбивали в месиво десятки техник. Только так мои люди могли бороться с крошечным врагом, которого почти невозможно заметить. И опасность от которого ощущаешь только тогда, когда плевок уже касается кожи.

Глянул на Кирта. Его Гавал уже передал в другие руки, сам занявшись отрядом. Заметив взгляд Рейки, помотал головой. Это Воинам можно и нужно помочь со стихийным ядом. Среди них не нашлось ещё ни одного, кто сумел бы ему противостоять. Но Кирт…

Кто, если не он? Справился же он и с ядом, и с моей Жемчужиной, когда ещё был Воином? Теперь он Мастер, это должно даваться ему ещё легче.

Двадцать вдохов. Именно столько потребовалось ему, чтобы отстранить руку помощи и утвердиться на дрожащих ногах. Я коснулся его целой щеки пальцами, использовав первое созвездие Шести Лепестков Лотоса. Всего шесть узлов только для того, чтобы оглядеть тело Кирта изнутри.

Не заметить сияющий сгусток из духовной силы и стихии было невозможно. За его слоями не было даже видно яда. По сути, передо мной висела в темноте тела самодельная Жемчужина. Почти то, что научился делать и я. Только более грубая, неровная и истекающая силой. Но спасающая ему жизнь.