– Свободны! – рявкнула пернатая, взлетая на свой насест. – Чтобы к завтрашнему занятию вы могли хотя бы осознать свою злость!

Элло замолкла, сунув голову под крыло. Мы с облегчением вздохнули и потянулись к двери. Не успело обоняние расслабиться и забыть запах древней гарпии, как из-за угла потянуло гнилым мясом, и Элоис, пошатываясь, доковылял до нас и стал медленно махать в сторону коридора. Жутко было не то, что мужчина чудом не разваливался на гниющие куски, а то, что лицо, незрячие глаза – всё застыло, как у безобразной куклы.

Почему-то мне было жаль этот остов человека, но не уверен, что он мог что-то чувствовать. В животе у Сули заурчало, девушка вздрогнула, Дис ей криво улыбнулся. Но Элоис был непреклонен, он подошёл чуть ближе и схватил первого попавшегося за руку. Конечно, меня!

Сразу же послышались смешки, даже Чезаро улыбнулся сквозь гримасу омерзения, а я пытался побороть панику. Холодные твёрдые пальцы зомби стискивали моё запястье до боли, вокруг витала вонь невыносимая, аж голова кружилась, настырный живой труп тащил меня по коридору, а следом топали мои, наверное, сокурсники и ржали на разные лады. Аппетит мне отбило однозначно, обоняние тоже. Элоис отпустил мою руку только у очередной двери, по форме и цвету напоминающей гроб.

Запястье было, наконец, свободно, я с досадой взглянул на наливающийся синевой след и в очередной раз проклял свою тонкую кожу. Зомби распахнул дверь в кабинет и остался снаружи.

А внутри была непроглядная тьма.

Мы снова стояли на пороге, прислушиваясь к тому, что может ждать нас там, только Дис, щёгольски сверкнув серьгой в ухе, прошёл мимо, погружаясь в темноту.

– Чёртов мимер, – Митридель что-то усиленно растирала на пальце, а через секунду крошечный огонёк засветился на руке девушки.

Освещая камнем в кольце небольшой участок пола под ногами, она ушла во тьму. Отчего-то мне припомнилась её фраза про лентяев-магов, которые не могут обходиться без вспомогательных средств, и на лицо наползла тень гадкой улыбки. Чезаро не терял времени даром и, пока я разглядывал темноволосую злюку, сотворил себе что-то вроде фонарика, только луч света бил прямо из ладони. Мы с Сули остались вдвоём.

Девушка принялась рыться в недрах своей сумки, которую она не снимала всё это время с плеча, а меня терзал вопрос.

– Сули, а кто такой «мимер»? – осторожно обратился я к сокурснице.

– Помесь эльфийской и демонической крови, – буркнула под нос девушка, пытаясь, казалось, по пояс влезть в свою сумку, – они видят в темноте так же хорошо, как на свету. Вот же!

На худенькой ладони перекатывались три жёлтые свечи. Она выбрала одну и остальные убрала в сумку, огонёк на фитиле зажёгся сам, стоило Сули обхватить тонкую восковую палочку. Она ушла во мрак, а я остался один. Спросить о значении слова у меня хватило смелости, а вот попросить свечу – нет. Когда-то я ужасно боялся темноты, воображение рисовало всякие кошмары. Пока не узнал, что опасна не сама темнота. Пугает неизвестность. На свету происходят вещи гораздо более ужасные.

Собрав в кулак все свои жалкие силы, я, простояв перед дверью еще минут пять, шагнул во тьму наощупь, выставив вперёд руки. Ощущение стен и потолка пришло через несколько шагов, словно я всегда был слеп, но по звуку угадывал, что впереди нагромождение предметов. Тихая перекличка голосов свидетельствовала о диалоге между ребятами и кем-то ещё посторонним. Бледные огни, светящиеся у Чезаро, Митридель и Сули очень скоро стали ориентиром, но прежде, чем я достиг рядов лавок без столов, над головой раздался вкрадчивый низкий голос.