Полутёмная комната освещалась только одной люстрой, в которой оплывал десяток свечей. Грубые деревянные столы стояли вокруг здоровенной птичьей жердочки. На толстой перекладине восседала гигантских размеров птица с чёрным оперением, и больше никого вокруг не было. Даже Элоис удалился.

Ребята расползлись за столы, пытаясь не показывать своей озадаченности, и только я стоял столбом, вглядываясь в антрацитовое оперение огромной пернатой. Если бы Дис сел на корточки и вжал голову в плечи, то был бы с этой птицей одного размера.

– Пришли, ученики, – раздалось с насеста, из-под чёрного крыла показалась длинная лысая шея, а на ней седая голова с уродливым женским лицом.

– Гарпия… – прошептал кто-то.

– Не просто «гарпия», – рявкнула птицеженщина с насеста, распахивая огромные блестящие крылья, – а госпожа Элло! Очередная кучка недоумков на мою голову!

За чёрными перьями скрывалось белое, в каких-то серых подтеках, тощее женское туловище с крыльями вместо рук и голенями, как у птицы. Хоть я и стоял дальше всех от неё, но вонь, которую источало существо, была смесью запаха тухлой рыбы, немытого тела и деревенского сортира. Это было самое ароматное утро в моей жизни. Моя компания старалась не реагировать на дикое амбре, но правдоподобно мимикрировать получалось только у Чезаро. Все нерешительно молчали, гарпия топорщила перья, а я словно падал в глубокий колодец.

Комната стремительно удалялась, меня обступала тьма. Из мрака сначала доносились лишь звуки, похожие на морской прибой, но с каждой секундой они становились отчётливее, и я понял, что это не шум волн, а человеческие крики. Они раздавались громче и тише, смешиваясь с ужасными воплями ярости. Потом проступила картинка.

Я не люблю кровопролитие. Редко смотрел ужастики и боевики, однако документалок про войны мне хватило, чтобы иметь представление о жестокости. Но то, что предстало глазам, не сравнится ни с одной голливудской фантазией, ни с одним жестоким видением маньяка. На камнях голого острова, распластавшись, лежали тела людей. Их лица были обезображены смертельной мукой, пальцы скрючены, повсюду кровь и внутренности. Над камнями, щедро окроплёнными кровью, летали гарпии, терзая ещё кричащую добычу прямо в воздухе. Если бы я мог закрыть глаза или отвернуться, то сделал бы это, но видение разворачивалось будто внутри моей головы.

Свет заслонили чёрные крылья, на меня летела еще молодая, вся в крови, Элло, между острых зубов её трепетало человеческое сердце, и кровь толчками лилась на грудь женщины-птицы. Всё померкло, я хлопнул глазами и понял, что времени прошло совсем немного.

– Вы там были, – вырвалось у меня против воли, – терзали воинов… Крали детей, убивали жён. Кровавая жатва сил, которые были ещё до богов.

Все уставились на меня, как на Элоиса, когда тот появился у нас в комнате. Кажется, я не рассчитал громкость. Страшнее всего было поднять голову и посмотреть на гарпию. Потому я этого не сделал, хватило недоуменных взоров будущих чародеев.

– Ты прав, – скрипуче протянула наша пахучая преподавательница (в чём я уже не сомневался). – Это были лучшие времена. Не то, что сейчас, когда я вынуждена искать укрытия под крылом у некроманта и учить вас. Темой первого урока будет гнев! И как его использовать на благо магии. Вы все – будущие тёмные маги, опора мировой тьмы, вы будете приносить дары богам и, может, даже вернёте им былую силу.

Гарпия приподнялась на своём насесте, растопырила крылья, воздела морщинистое лицо к потолку. Сейчас она была как никогда жалкой, в попытке выглядеть величественно. Но зерно истины в её словах я смог уловить.