Писание указывает на иной путь. Оно утверждает объективное основание уверенности – не в переменчивых чувствах, но в вечных Божьих обетованиях; не в мимолетных переживаниях, но в неизменном слове Евангелия; не в мистических состояниях, но в исторических фактах жизни, смерти и воскресения Христа. «Если Бог за нас, кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?» (Рим. 8:31–32). Вот основание уверенности, не зависящее от субъективных «извещений»!

Поразительно, что те, кто настаивает на необходимости особого мистического опыта для уверенности в спасении, фактически обесценивают самое главное Божье «извещение» – Крест и пустой гроб. Словно этого величайшего проявления Божьей любви недостаточно, словно историческая реальность искупления менее достоверна, чем субъективное внутреннее переживание! Какое непостижимое умаление Голгофы, какое прискорбное превознесение человеческого опыта над Божественным свершением!

Предопределение разрушает эту тиранию субъективизма одним могучим ударом истины. Оно показывает, что основание уверенности предшествует опыту – как хронологически, так и логически. Это основание заложено не в человеческих мистических достижениях, но в вечном совете Троицы, в предвечном избрании, в нерушимом определении Того, Кто «не человек, чтобы Ему лгать, и не сын человеческий, чтобы Ему изменяться» (Числ. 23:19).

Мистический опыт обретает свое подлинное место – не как источник уверенности, но как ее плод; не как основание веры, но как ее выражение; не как критерий избрания, но как его следствие. Утвержденная на скале предвечного избрания, душа освобождается для подлинного мистического опыта – не нервного, судорожного искания «извещений», но спокойного, глубокого созерцания славы Божией в лице Иисуса Христа. Не тревожное «Получу ли я знак?», но благодарное «Ты уже дал мне все во Христе!» становится движущей силой духовной жизни.

В этом свете мистические переживания не теряют своей ценности, но обретают правильную перспективу. Они – не источник света, но отражение его; не корень дерева, но его плод; не основание дома, но его украшение. Они важны не как критерий избрания, но как выражение уже данной благодати, не как доказательство спасения, но как его проявление в жизни верующего.

Когда вечное избрание озаряет душу своим немеркнущим светом, все измерения мистического опыта обретают новую глубину. Предопределение создает не только интеллектуальную уверенность, но и таинственное пространство, где созерцание Божественных совершенств достигает невиданной ясности. Подобно тому как горная вершина, освобожденная от туманов, открывает взору всю панораму окрестностей, так и душа, укорененная в предвечном избрании, обретает способность видеть дальше и глубже.

Мистический опыт, лишенный основания в предопределении, уподобляется растению без корня – броскому, но недолговечному. Он вспыхивает мгновенными озарениями, но не имеет постоянства; поражает временными экстазами, но не преображает глубинные основы личности. Иное дело – мистика, произрастающая из твердой уверенности в предвечном избрании. Она не стремится к экстраординарным состояниям, но находит Божественное присутствие в самой обыденности существования.

Предопределение не уничтожает мистическое переживание, но перемещает его из категории «цели» в категорию «следствия». Оно освобождает душу от судорожных попыток достичь особых состояний и открывает ей путь к более глубокому созерцанию – созерцанию не для извлечения уверенности, но от полноты уже обретенной уверенности. Моисей видел Бога не для того, чтобы убедиться в своем избрании, но потому, что уже был избран.