Части содержания сознания являются пассивными продуктами, которые могут имплицитно нести в себе предсознательно установленные отношения, но не могут устанавливать или поддерживать активные отношения друг с другом, так что для экспликации имплицитно установленных в них со-субъектов необходимо сначала добавить субъективное мышление.

Вещи в объективно-реальной сфере, напротив, представляют собой силы или группы сил, которые вполне могут вступать в активные отношения друг с другом. Поэтому, когда субъективное мышление устанавливает такие отношения между объектами воображения, которые представляют для его сознания сами вещи, оно реконструирует живописно то, что уже существует эксплицитно в исходной картине, то есть, добавляя эти отношения к объектам воображения, оно просто продолжает субъективную реконструкцию объективно-реального мира, которую оно уже начало, добавив пространственность к ощущениям. Если принять объекты воображения за то, чем они являются, – за части содержания сознания, – то это выглядит как субъективное добавление, когда референтное мышление придает им динамические отношения, даже как добавление, противоречащее их пассивной и бездеятельной природе. Однако если они берутся не как то, чем они являются непосредственно (184), а как то, что они означают или представляют косвенно (через трансцендентальные отношения), т. е. как представители вещей в себе для сознания, то приписываемые им отношения оказываются уже не субъективными дополнениями, а простыми мысленными изложениями тех отношений, которые действительно установлены между соответствующими вещами в себе и посредством которых ощущения вместе с конструируемыми из них представлениями и объектами представлений впервые становятся возможными и определяются.

Если вышеупомянутая точка зрения, что силы определяют пространственность своим действием, верна, то все пространственные отношения также определены имплицитно, в то время как явно определены только те, которые динамически актуальны в любой данный момент. Каждое изменение в констелляции сил по отношению друг к другу также изменяет их соответствующие эксплицированные динамические отношения и, таким образом, также их соответствующие эксплицированные пространственные отношения. Исследуя законы динамических отношений, субъективное мышление, однако, не может ограничиться экспликацией соответствующих актуальных отношений, а ищет общие формулировки, охватывающие как явные, так и неявные динамические и пространственные отношения вещей. Субъективно, таким образом, эксплицируются и такие отношения вещей самих по себе, которые порой содержатся в них лишь имплицитно, но динамически эксплицируются условно и возможно в объективно-реальной сфере.

Поскольку пространственные отношения, составляющие содержание динамических отношений, также логически детерминированы в объективно-реальной сфере, так же как и в бессознательно-синтетической конструкции содержания сознания, субъективная логическая реконструкция может также устанавливать логические детерминации относительно возможного, необходимого и невозможного в объективно-реальной сфере, от которых конечная реальность не отклоняется. Соответствующие реальные пространственные отношения, составляющие содержание соответствующих реальных динамических отношений, могут быть, с другой стороны, лишь непосредственно взяты из опыта или выведены косвенным путем. В отношении возможных, невозможных и условно необходимых пространственных и кинетических отношений вещей чисто логический анализ пространственных и кинетических отношений содержания сознания может поэтому дать важную информацию, тогда как для динамических отношений объективно реального мира логический анализ формальной конституции содержания сознания в его пассивной непосредственности не дает никаких точек опоры, (185) а в своей трансцендентальной репрезентативной ценности полностью зависит от эмпирических впечатлений и их рациональной обработки. Если обобщить значение субъективного реляционного мышления для субъективно-идеальной и объективно-реальной сфер, то оно может быть экспликацией имплицитных отношений по отношению к обеим и воспроизведением эксплицитных отношений по отношению к последней. Однако как экспликация имплицитных отношений она является прямой экспликацией субъективно возможного по отношению к субъективно-идеальной сфере и косвенным воспроизведением объективно-реально возможного по отношению к объективно-реальной сфере. Поскольку соответствующие эксплицитные отношения в объективно-реальной сфере также являются лишь экспликациями имплицитных отношений или актуализациями объективно возможного, каждое «основание отношения» в обеих сферах видимости в конечном счете прямо или косвенно возвращает к отношению, имплицитно заданному логическим. – Имплицитное или просто возможное отношение, которое, тем не менее, является решающим по содержанию для возможной экспликации этого отношения, конечно, не может быть пропозиционировано дискурсивно-логическим, но только интуитивно-логическим. Не является противоречием то, что существенный fundamentum relationis позиционируется по существу без того, чтобы его позиционировала логика; но противоречием является то, что дискурсивно-логическое имплицитно позиционирует больше, чем эксплицитно позиционирует в данный момент. Если, таким образом, следует предположить, что все фундаментальные отношения (fundamenta relationum) как в объективно-реальной, так и в субъективно-идеальной сфере определены и идеально пропозиционированы логическим по своему содержанию, то пропозиционировать их в качестве имплицитных отношений могло только интуитивно-логическое, но не дискурсивно-логическое. Дискурсивно-логическое появляется за ним в субъективно-идеальной сфере только для того, чтобы дискурсивно эксплицировать имплицитные отношения, установленные интуитивно-логическим. Интуитивно-логическое не только бессознательно конструирует содержание объективно-реального мира и сознания, но и является бессознательным корнем дискурсивно-логической рефлексии. (Gr. 111. 160.)