Интерес человека к причинному ряду проявляется в двух отношениях: во-первых, чтобы вывести неизбежность наступления (389) будущих событий из их ощутимых косвенных причин и вовремя скорректировать свое поведение, а во-вторых, чтобы иметь возможность повлиять на ход причинного ряда, насколько это возможно, вмешавшись в нужный момент таким образом, чтобы конечные результаты соответствовали желаниям человека. Однако и прогнозирование, и влияние на причинный ряд придут слишком поздно, если человек захочет ограничиться наблюдением и влиянием на непосредственные причины. Только своевременное осознание будущего позволяет принять соответствующие меры, чтобы либо предотвратить событие, либо защитить себя от ущерба, вызванного неизбежностью. По этой причине косвенные причины обычно более важны с практической точки зрения, чем прямые. Мудрость и глупость, заслуга и вина поступка обычно связаны с довольно косвенными причинами успеха. Поэтому для эвдемоники, этики и отправления правосудия прямые причины, как правило, незначительны и имеют лишь косвенное значение. Но даже исторические науки, поскольку они ставят во главу угла признание влияния человеческих действий на ход событий, вынуждены придерживаться косвенных причин; то же самое касается и естественных наук, поскольку они намерены работать над технологией. Причинные ряды ясно показывают, что причинность временна. Причинность может казаться вневременной только тем, кто рассматривает постоянные условия как полную причину и упускает из виду необходимость переменных условий для причинности. Если, например, вещи или лица называются причинами, то эти причины продолжают существовать одновременно со своими следствиями. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что вещи или лица являются причинами определенных следствий только в той мере, в какой они выполняют определенные действия, и как таковые они существуют не одновременно со следствием, а раньше его. Доказательство этого вытекает именно из рассмотрения причинно-следственных рядов. Чем длиннее причинный ряд, тем в среднем больше времени проходит между первым и последним звеном; но косвенная причина никогда не бывает позже следствия. При сравнении прямой причины и следствия тоже нет случая, чтобы причина была заметно позже следствия; но часто они настолько близки друг к другу по времени, (390) что уже невозможно определить, является ли их смещение во времени друг от друга положительным, отрицательным или нулевым. Это сомнение устраняется с помощью причинного ряда. Если бы временной сдвиг был нулевым, то суммирование сколь угодно большого числа связей не могло бы привести к изменению одновременности, то есть косвенная причина также должна была бы быть одновременной со следствием. Если бы временное смещение было незаметно малым, но отрицательным, оно должно было бы складываться в заметное отрицательное смещение в достаточно длинном причинном ряду, т. е. косвенное следствие должно было бы быть раньше причины. Только если незаметно малое временное смещение будет положительным, оно может составить в причинном ряду заметное положительное смещение, что позволит признать конечный эффект более поздним, чем причина.

Таким образом, ясно, что непосредственная причина не является ни более поздней, чем следствие, ни одновременной с ним, но более ранней, чем оно. Теперь, однако, возникает вопрос о том, как более детально представить себе это отношение времени. Рассмотрение постоянных условий не может дать нам никакой информации об этом, потому что они сохраняются одинаково во времени до причины, во время причины, во время эффекта и после эффекта. Мы должны придерживаться переменных условий, которые одни показывают временные изменения. Если мы назовем изменение, которое образует непосредственную причину U, изменение, которое образует следствие W, причинность, существующую между ними k, то возможны следующие случаи: 1. U, W и k – все три темпорально пунктуальны, то есть без какого-либо временного расширения; 2. U и W темпорально пунктуальны, но A: темпорально расширены; 3. U и W темпорально расширены, но k темпорально без расширения; 4. U, W и k темпорально расширены. В первом случае мы имеем три точки, которые либо разделены пустыми временными промежутками, либо совпадают в одну, то есть являются либо бесконтактными дискретными точками, либо одновременными без временного расширения. Этот случай исключается, так как приводит обратно к одновременности. – Во втором случае U и W разделены пустым временем, и причинность витает между ними как связь, которая начинается только с прекращением U и обрывается с наступлением W. Во втором случае U и W разделены пустым временем. Однако мы не можем думать ни об изменении без временного расширения, ни об отношениях, которые плавают между временно несуществующими вещами в пустом времени. – В третьем случае U и W следует представить пространственно как два отрезка (391) прямой линии, которые пересекаются в граничной точке; только эта граничная точка содержит каузальность. Тогда все временное протяжение U течет совершенно без последствий до того момента, когда оно перестает быть; в этот момент наступает временной эффект W, который теперь течет в свою очередь, не будучи связанным с причиной более чем в одной начальной точке. Однако если бы мы хотели представить каждую точку U как вневременно связанную с соответствующей точкой W, то два расстояния U и W должны были бы накладываться на все соответствующие точки, т. е. снова быть абсолютно одновременными. – В четвертом случае можно было бы сначала представить U, k и W как три расстояния, расположенные на прямой линии, так что U и k, k и W имеют общую граничную точку; но при этом возникли бы трудности второго и третьего случаев. С одной стороны, мы имели бы два темпорально протяженных изменения, причинно связанных друг с другом лишь своими конечными точками, а с другой – отношение, плавающее в пустом времени, которое есть только тогда, когда референтов нет. Поэтому ничего не остается, как наложить U и W таким образом, чтобы каждая точка одной из них оказалась в причинной связи с каждой точкой другой линии, но в то же время сместить их в этом наложении так, чтобы это временное смещение было равно длительности k.