– Ну что, гости, раздевайтесь. Умывальник вот слева. И прошу всех к столу, – добродушно сказал Громов и, скинув шубу, повесил её на прикрепленный к стене лосиный рог.

Было очень вкусно. Давно уже Викентьич так не наслаждался от обычной деревенской пищи. Московские «Ёлки-палки» с их псевдокрестьянской русской едой, как говорится, и рядом не валялись. Капуста и огурчики хрустели на зубах, сало плавилось на языке, грибочки с лучком на густой сметане заглатывались как во французском поцелуе, бодрящий клюквенно-брусничный морс придавал всему этому наслаждению новый акцент. А вкус и аромат обычного ржаного хлеба возвращали воспоминаниями в деревню к бабушке. Словом, никакой мишленовский ресторан не котировался в этот вечер так, как блюда в этой таёжной деревянной избе. Викентьич и Митя разомлели. Топой сидел немного в сторонке, слушал разговор и молчал. А Громов рассказывал о себе:

– Я раньше на почтовом ящике служил. В конструкторском бюро. Занимался оружием, вам не обязательно знать каким. Я очень люблю свою родину и всегда считал, что наше оружие помогает нам защищаться от врага. А потом вдруг понял, что это совсем не так. Что любое оружие – это зло. Очень большое зло. К этому по-разному все приходят. Кто-то через трагедию, через семейное горе, кто-то в результате конфликта с руководством или властью. Как тот же Сахаров, наверное. Я же пришёл через попытки понять этот мир, через осознание себя в нём. Я был состоявшимся конструктором. И в семье у меня было всё нормально. Взрослая дочь, красавица жена, большой дом, несколько квартир, дача, машины, положение, приёмы в Кремле… За границу, правда, не разрешалось выезжать, но меня это не огорчало совсем. А потом как прорвало, как молнией – по сердцу и по мозгам. Что я делаю? Что творю? Моё же оружие убивает людей!!! Это осознание пришло так внезапно, что я испугался. Испугался за себя, за жену, за детей, за друзей. Понял, что жить так больше не могу. И не смогу. Я понял даже больше. Я понял, что любой прорыв в технологии, в конечном счёте – это зло. Любая технология – это только на первый взгляд облегчение жизни человека. А на самом деле – это ограничение его свободы, это неосознанное рабство, в которое человек загонят себя сам.

– А как же новое в медицине? – не выдержал Митя Шевченко. – Ведь это не оружие. Эти технологии спасают человечество от смерти и болезней сотни миллионов людей?!

– Всё верно. Мы спасаем живущих сегодня. Но мы даже представить не можем, какую мину замедленного действия закладываем в генофонд будущих поколений?! Вы хотите поразмышлять на эту тему?

– Нет, не хотим, – уверенно заявил Викентьич. – Расскажите лучше, как Вы оказались здесь.

– После того, как ко мне пришло осознание того, что моё место не в том мире, в котором я живу, я занялся поисками своего мира. К тому времени я уже неплохо изучил традиционные религии – православие, католицизм, иудейство, ислам и буддизм. Как когда-то князь Владимир я выискивал в них плюсы и минусы. И самое главное, искал в них ответы на множество моих вопросов. Но ни одна религия, заметьте, не давала мне этих ответов. Тогда я стал посещать сектантов. Их у нас достаточно, и найти их штаб-квартиры для меня не составляло особого труда. Но и у них я не нашёл ответы. Тогда мне один друг рассказал о Варфоломее. Три года назад я приехал сюда. Потом уже написал жене письмо, чтоб не искала, попросил прощения и… остался здесь, думаю, навсегда.

– Вы хотите сказать, что именно здесь, в Граде Сварога, Вы нашли ответы на все свои вопросы и нашли свой мир? – удивлялся Викентьич. – Но это же выдуманный мир? Вы сбежали от реальности, но, может быть, попали под влияние как раз самого реального и самого продуманного лица?!