Оказавшись за пределами «Империала», мне вдруг расхотелось играть чьего-то секретаря. Поэтому я забыла о шефе и спокойно ела, наслаждаясь обедом и грустя по Марику. С каким удовольствием я бы сейчас обсудила с ним какой-нибудь проект! Или посмеялась вместе над очередной выходкой Аллочки.

А может, зря я ему сказала о личном?

Что, если я ошиблась, и он воспринимает Женьку исключительно как мою младшую сестру? Почему я вдруг решила, что он к ней что-то чувствует? Только потому, что он стал ее избегать?

Это странно, скажу я вам, сидеть в пяти метрах от лучшего друга, видеть его и знать, что он тоже без тебя грустит. Сейчас бы я с Субботой даже единственным круассаном поделилась!

– Гельятина? Простите, место за вашим столиком свободно? Позволите присесть?

Я оторвалась от созерцания темного затылка Марьяна и повернула голову на вежливую просьбу. Точнее, подняла.

Рядом с моим столиком стоял высокий и худощавый мужчина лет тридцати с небольшим в твидовом пиджаке, белой рубашке и повязанном на шее оранжевым шелковым платком с красивым орнаментом.

Светлые волосы мужчины были аккуратно подстрижены, но с зачесанной набок челки до подбородка свисал длинный локон. В противовес ему в мочке уха болталась длинная серьга. А у шеи на платке сидела жемчужная брошь.

– Спиридон, кажется? – узнала я знатока моды из творческого отдела. – Простите, не знаю вашего отчества. Садитесь, конечно!

Мужчина расстегнул пиджак и сел. Поднял на стол длинные запястья, показав манжеты с запонками.

– Гвидонович, – представился, протягивая руку, и аккуратно пожал мои пальцы.

– Да вы шутите? – улыбнулась я. – Так вот, оказывается, как звали сына царевны Лебедь.

Лицо нового знакомого смущенно зарделось.

– Думаю, не Гельятине Людовиковне удивляться моему отчеству, – тонко подметил он. – Знаете, я привык слыть оригиналом. Сначала моя непохожесть на других доставляла мне неудобства, но потом я сделал ее своим достоинством. Однако не нужно официальности. Несмотря на то, что перед вами апологет моды и прежде всего историк, я считаю отчество пережитком прошлого. То ли дело легкое: «Луи», «Вивьен», «Коко», – как звучит! И заметьте, сколько в этой легкости заслуженного уважения!

Я согласилась.

– Пожалуй, вы правы. Рада познакомиться, Спиридон.

И что самое интересное, в последнем ни капли не соврала.

У моего нового знакомого оказались светло-голубые глаза, белесые ресницы и тронутые искусственным румянцем скулы. Природа создала этого человека незаметным, но он сделал все, чтобы доказать обществу обратное. Его облик дополняло множество деталей – перстень с агатом, серьга, брошь, запонки, и при этом строгие мужские часы на запястье и классический коричневый пиджак.

Я бы поспорила, что он носит шляпы и зонт-трость.

В общем, передо мной сидела безусловно интересная личность, и я не собиралась этому соседству возражать.

«Регина-Стайл» не занималась рекламой модельного бизнеса, зато «Империал-КУБ» имел солидные контракты с несколькими модельными агентствами. Видимо, за эту сферу и отвечал румяный Спиридон Гвидонович.

К столику подошел официант, и мужчина сделал заказ. Не глядя в меню, попросил принести ему суп с гренками, паровую котлету и молочный кекс. Оказавшись человеком вежливым, он молчаливо дождался, когда его обслужат, съел суп и только тогда решился заговорить:

– Видите ли, Геля, я уже несколько дней хочу вас спросить. После того случая, как вы появились в нашем отделе и подняли волну цунами, меня не отпускает одна мысль…

Я пригубила пенку на латте и отрезала ножом кусочек от круассана. Проглотила.

– О-у, – пожала плечами, – с тренажерами случайно вышло. Спрашивайте.