Но выхода не было, потому что застать Салтыкова на выставке наиболее вероятно можно было только на вернисаже, и, вернувшись домой, Нина бросилась к телефону.

На сей раз ей повезло. Марго, выслушав ее просьбу о замене, не проявила особого интереса к тому, чем вызвана эта просьба, и сразу же согласилась.

– Да ради Бога! Тем более что в четверг мне все равно придется там быть.

– Зачем? – удивилась Нина. – У тебя же свободный день!

– Ты не поверишь: Козловская отказалась от поездки в Англию, а так как следующая очередь – моя, Ирма Петровна позвонила мне и велела срочно оформляться. Я тебе уже сто раз звонила, хотела рассказать, но тебя не было.

В небольшом особнячке на Гоголевском бульваре, где располагался Фотоцентр, было полно народу. Публика была пестрая: попадались длинноногие красавицы, элегантно одетые немолодые мужчины, студенты и арбатские старушки в старомодных шляпках. Нина направилась к раздевалке и, не успела снять пальто, как услышала возле себя знакомый голос:

– Нина, ты? Как ты сюда попала?

Это была бывшая Нинина сокурсница, Лёля Долецкая, с которой они не виделись уже много лет.

– Лёля, не может быть!

– Как ты здесь? Интересуешься фотографией?

– Нет, я по делу.

– По делу? К кому?

– Хочу поговорить с виновником торжества.

– С Салтыковым? – удивилась Лёля. – Разве ты с ним знакома?

– Нет, но хочу попробовать познакомиться.

– Ну, так давай я тебя представлю, я его прекрасно знаю.

– Ты? – удивилась в свою очередь Нина. – Каким образом?

– Я много лет дружила с его покойной женой. Ну что, идем? – Лёля кивнула в сторону лестницы. – Я тогда не буду одеваться, а то я ведь уже собралась уходить.

Нина замялась.

– Видишь ли, у меня к нему несколько необычное дело, и я не уверена, что… словом, может быть, мне лучше пойти одной?

– Как хочешь, – обиделась Лёля, – я хотела помочь.

– Не обижайся. Видишь ли, это не светский визит: речь идет о его старом товарище, и я хочу попросить его о помощи.

– О помощи? Случайно, не о деньгах? – Лёля скорчила гримасу, явно выражавшую неодобрение.

– Нет, конечно, нет. О любой помощи, которую он сможет оказать.

– Вообще-то, Салтыков не совсем тот человек, к которому я бы, например, стала обращаться за этим, но тебе видней.

– Почему?

– Ну, во-первых, у него неприятности, а, во-вторых, на доброго самаритянина он, по-моему, не тянет. Да и вообще, ты выбрала не самый подходящий момент: там сейчас дым коромыслом. Впрочем, он, наверное, уже слегка набрался, так что попробуй: может, он под градусом сделается добрее. Да и дам он любит.

Лёля пошла одеваться, и Нина с некоторым сожалением посмотрела ей вслед. Вероятно, она неправа и напрасно отказалась от Лёлиной помощи. В конце концов, если бы ее представила Лёля, может быть, Салтыков отнесся бы к ее просьбе более внимательно? «Нет, лучше, если я сделаю это сама», – сказала себе Нина и направилась к лестнице.

Салтыкова, стоявшего в группе людей неподалеку от накрытого белой скатертью стола с шампанским и бутербродами, Нина узнала сразу, по тому характерному, немного взволнованному, немного рассеянному выражению лица, какое бывает у человека, находящегося в центре внимания. Это был высокий, плотный, лысоватый человек лет пятидесяти с довольно приятным лицом. Он несколько рассеянно слушал то, что говорил ему стоящий рядом человек с бородой, и с удовлетворенным видом оглядывал зал, время от времени кивая знакомым и отпивая шампанское из длинного, узкого бокала.

Подойти к нему сразу Нина не решилась. Она бродила по залу, рассматривая выставленные работы и искоса наблюдая за автором, чтобы не пропустить момент, когда он останется один. Ждать пришлось довольно долго. К нему подходили все новые и новые люди: с некоторыми он здоровался кивком головы, некоторым пожимал руки, с некоторыми троекратно целовался в щеку и приятно улыбался дамам.