– Сгинь из моей головы, Воин Меча, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Сначала Талемир подумал, что ей снится кошмар. Она тихо плакала во сне, извиваясь на своем спальном мешке. Но когда он пошел будить ее, то заметил, как ритмично вздымается и опускается ее грудь, как выгибается спина, как раздвигаются ноги, как тянется ее рука вниз…

И тут он понял, что ей не так уж плохо.

Хотя ее вид и разжег в его жилах бушующий огонь желания, он никогда не был из тех, кто подглядывает за женщиной без разрешения, и поэтому вышел из палатки, пытаясь думать о чем угодно, кроме ее подтянутой фигуры, этих порочных телодвижений и того, как она могла бы выглядеть под ним обнаженной.

Однако это было нелегко. Талемир сбился со счета, сколько раз обошел лагерь, не мог вспомнить, что ему говорили дежурившие рейнджеры. Все, о чем мог думать, – это о ней, гадая, о чем или о ком именно она мечтала.

Мужчина ждал подходящего момента, все это время избегая настойчивого взгляда чертова ястреба. Наконец Талемир вернулся в палатку с двумя чашками горячего чая.

Когда он приподнял полог, Дрю сидела выпрямившись, с широко раскрытыми глазами и раскрасневшимися щеками. Он ничего не мог с собой поделать.

– Приятный сон?

Прижав одеяло к груди, Дрю смущенно отвернулась.

– Сгинь из моей головы, Воин Меча.

Он воздержался от очередной двусмысленной фразы. Вместо этого предложил ей чашку дымящегося чая.

– Держи.

Все еще раздраженная, она взглянула на него.

– Что это?

– Чай…

Дрю с подозрением наморщила лоб.

– Это всего лишь чай, клянусь.

– Теперь ты приносишь мне чай?

Он закатил глаза.

– Если тебя это так заботит, я больше не буду.

Рейнджер задумалась, прежде чем, наконец, неохотно взять у него чашку и зажать ее между ладонями. Будучи все еще смущенной, она не поднимала на него глаза.

– Кстати, я не лазил к тебе в голову, – тихо добавил он.

– Я ни на секунду в это не поверю.

– Значит, это я тебе снился…

Он не смог сдержать улыбку.

Девушка встревоженно посмотрела на него.

– Я этого не говорила.

– Ты сказала достаточно.

Дрю поднесла руку ко рту.

– Я же не…

– Не словами, – поддразнил он. – И не волнуйся… Я, конечно, не против, чтобы я тебе снился. Это лучше, чем если бы ты пыталась убить меня во сне.

Дрю, кажется, смогла собраться с духом.

– Я просто хочу узнать, есть ли от тебя польза.

От этого движения ее рубашка слегка соскользнула, обнажив изящную татуировку, которую он заметил перед тем, как выйти из палатки. Темно-синими чернилами были выведены цветочки, развевающиеся на ветру и тянущиеся по ее лопатке. Она поспешила прикрыть их.

– А что произойдет, когда я перестану быть полезным? – спросил Талемир, переводя взгляд с ее обнаженной кожи на полные решимости глаза.

– Тогда я самолично вырежу тебе сердце.

– Понял.

Талемир отхлебнул из своей чашки, позволяя горячей жидкости согреть его. Он взглянул на нее, заметив, что она ерзает под одеялом.

– В чем дело?

Дрю встретилась с ним взглядом и, казалось, обдумывала свои слова, прежде чем наконец заговорить.

– Почему ты не рассказал Уайлдеру о… своей ситуации? Уверена, ты мог бы ему доверять больше, чем мне?

Талемир потер затылок, чувствуя, как в нем нарастает боль от напряжения.

– Если ты помнишь, я не совсем хотел доверять тебе, не так ли? – отрывисто проговорил он. – Но Уайлдер… Как я уже рассказывал, он через многое прошел. И не так давно стал Воином Меча. Он настолько сильно предан гильдии и Тизмарру, что может попытаться убить меня, едва увидев.

– Возможно, мне все-таки стоит рассказать ему о тебе.

– Иногда я согласен с тобой, – признался Талемир. – Но если бы он так поступил… Не думаю, что простил бы себя, даже зная, кто я такой.