Это была тоненькая, худенькая девчонка в длинном серо-голубом плащике, в острых туфельках на маленьком каблучке-рюмочке. Её каштановые с лёгкой золотинкой волосы не знали ни балаяжа^>2 ни краски и были убраны в строгий, но элегантный пучок, что безусловно добавляло ей несколько лет.

– Простите, то есть, здравствуйте, мсье, то есть, комиссар Госс Конте, извините, мне просто было удобно сортировать документы сидя за столом. Я хотела, чтобы к вашему приходу всё было на своих местах…

Юной особе было настолько неловко, что это чувство передалось самому Конте – у него вспотели ладони.

– Всё в порядке… Я полагаю, вы практикантка, новенькая здесь. А как там мой помощник, уже на месте?

Девушка остолбенела, округлив глаза:

– Вы имеете в виду кого-то конкретного? – немного заикаясь, пролепетала она.

– Да, этот, как там его… Вик. Где он бегает?

– Ви… Вик?!

– Ну да, этот, Вик-тор, или как там его, словом, мсье Дюкетт.

Мадемуазель отложила папки в сторону и смущённо поправила ладонью волосы:

– Извините, но… по документам указано Виктуар Дюкетт…

– Да плевать как там его по паспорту! Где он шарахается?!

– Нигде не шарахается…

– Как? Стало быть, совсем не пришёл?

– Пришёл. Он здесь. И он – не совсем он… Но здесь – перед вами… – едва слышно ответила мадемуазель.

Это был нокаут дня: Конте был раздавлен.

В кабинете нависла тишина. Юная мадемуазель Виктуар Дюкетт скованно и растерянно стояла, не шевелясь и не дыша, а Конте облокотился об стол, чтобы не рухнуть на ватных ногах. Глянув на свою помощницу, он понял, что нужно соображать быстрее, пока она сама не грохнула в обморок от волнения.

– Что ж, мадемуазель Дюкетт… Приношу свои извинения, я не ожидал, что на этой должности окажется дама…

– Но вы можете звать меня Вик, если вам так удобнее! – мадемуазель Дюкетт практически закричала в полный голос.

– Хорошо, хорошо! Скажите… Вы уже успели где-нибудь поработать?

– Н-нет, комиссар, два месяца назад я окончила университет Ниццы по специальности следователь-криминалист. Опыта у меня нет, кроме теории, но я… Я… Я очень надеюсь, что… Что вы не будете разочарованы в моих знаниях и… Комиссар, если вам нужно, я покажу вам свои дипломы!

– Довольно, довольно! Я верю, что вы достаточно… квалифицированы. – внезапно комиссар почувствовал прилив жара и потребность выругаться на недавнего нового знакомого. – Извините, мадемуазель Дюкетт, но мне нужно выйти на минутку. Позвонить. По важному делу.

Дюкетт дрожащими руками на лету сняла телефонную трубку:

– Я могу помочь вам соединиться с коммутатором, или скажите номер и я соединю вас!

Конте попал впросак: не скажет же он этой девчонке что хотел проветрить свои мозги, изрядно выругиваясь за сигаретой?! Что делать – придётся импровизировать на ходу…

– Спасибо конечно, но… Это… международный звонок. Заказной. Матери. Да, звонок матери.

– Она живёт далеко? – не отставала с расспросами Дюкетт.

– Да, мадемуазель Дюкетт, очень, очень далеко…

– А ваш отец?

«Господи, зачем ей мой отец-то сдался?! Прицепилась ко мне как репей!», накалялся Конте, пытаясь вырваться на свежий воздух.

– Отец? А отец ещё дальше, мадемуазель Дюкетт…

– Как жаль! Я живу со своей матерью, мой отец умер, но есть ещё дядюшка во Фрежюсе и двоюродная тётка кузины во Флоренции. Поэтому я немного понимаю вас. Для меня будут поручения на время вашего отсутствия?

– Нет, пока… нет! Отдохните… Я скоро вернусь.

Сверкая пятками мимо тучного секретаря, который, кажется, намертво прирос к своему стулу и пишущей машинке, Конте даже перепутал дорогу к выходу. Но мсье Каррель пришёл на помощь. Как всегда, не отрываясь от своего выстукивания, он пару раз щёлкнул пальцем, чтобы привлечь внимание комиссара, после указал ему большим пальцем нужное направление.