Когда он явился на конюшню, на лице его было столь мрачное выражение, что мальчишка, шедший по двору с ведрами, припустился во всю прыть, чтобы не попасть под горячую руку. Конюх, чесавший серую в желтых яблоках кобылу, обменялся с напарником многозначительным взглядом.

Рэймонд наблюдал за конюхами. Придраться было не к чему, и он двинулся дальше. Верхние дверцы денников были открыты, и оттуда выглядывали красивые лошадиные головы. Рэймонд погладил свою лошадь для охоты, потрепал по гриве гнедую кобылу, проверил уши у грациозного ирландца, шагнул в стойло, чтобы осмотреть копыта у нервного жеребца, которого лечили от гниения стрелки. Потом к нему присоединился главный конюх, и разговор пошел на узкоспециальные темы. Он все еще выглядел взъерошенным, но злость исчезла, и лицо его просветлело, как всегда бывало, когда Рэймонд попадал к лошадям. Он с удовольствием оглядел конюшню, построенную по его собственному проекту, и подумал, что недавно нанятый конюх сюда отлично вписался. А еще надо посоветовать Барту расковать серого жеребца, а когда старик Пенхаллоу умрет… Он резко прервал свои размышления и отправился в сарай, где хранилась сбруя. Там один из работников отмывал грязную упряжь, висевшую на двойном крюке, вбитом в потолок. Сегодня утром Барт и Конрад, так же как и он сам, тренировали лошадей, и на длинной железной стойке лежали три седла. В застекленных шкафах, стоявших по стенам, хранились начищенные седла и уздечки с блестящими удилами – все в безупречном порядке. Рэймонд скользнул взглядом по попонам, разложенным для его осмотра, посмотрел на полки с бандажами, кивнул в ответ на просьбу конюха купить новую сбрую и коровьего масла для смазки и направился в амбары, где хранилось сено и зерно.

Покинув конюшни, он зашагал к ветхому сараю, где стоял его потрепанный автомобиль, и вывел его во двор. По дороге в Бодмин Рэймонд решил заехать на конезавод.

Там он нашел Ингрэма, беседующего с Могэном, старшим конюхом конезавода. Братья обменялись приветствиями, и Ингрэм сообщил:

– Я говорил Могэну, что нам лучше избавиться от Беглянки.

Рэймонд неопределенно хмыкнул.

– Как там папаша? – поинтересовался брат.

– Как всегда.

– Хочешь посмотреть на Демона? Я как раз иду к верхнему загону.

Рэймонд был не прочь посмотреть на жеребенка, с которым у него было связано столько надежд, но делать это в присутствии Ингрэма ему не хотелось.

– У меня нет времени, – ответил он. – Нужно ехать в Бодмин.

– А Уинс показывал тебе его круп?

– Да.

– Чертовски слабый, – заметил Ингрэм, вытягивая искалеченную ногу. – Когда будешь в Бодмине, скажи Гвитиану, чтобы прислал мне дюжину светлого пива.

– Ладно. Еще что-нибудь надо?

– Нет. А ты опять в банк?

Рэймонд, помрачнев, кивнул.

– Папаша продолжает прожигать жизнь?

– Может, ты обуздаешь его? Попробуй. Я уже сыт по горло.

Ингрэм рассмеялся:

– Да упаси бог! Оставь его в покое, и он уймется. А ты его только раззадориваешь. Твоя беда в том, что ты слишком прямолинеен.

Рэймонд сел в машину и завел мотор.

– Отец собирается вернуть домой Клэя, – мрачно произнес он.

– Черт!

– И Обри тоже, – добавил Рэймонд, переключая передачу.

– Проклятие!

– Вот теперь и посмейся! – злорадно посоветовал ему Рэймонд и уехал.

До Бодмина было недалеко, и вскоре он уже выходил из банка. На улице Рэймонд столкнулся со своей теткой Делией – окутанная облаком шарфиков, ленточек и вуалей, она несла из магазина тяжело нагруженную сумку.

Все, кто знал Делию Оттери с детства, утверждали, что она была прелестна, но терялась в тени своей сестры Рейчел. Племянники, лишенные возможности видеть ее в ту пору, были вынуждены верить им на слово. Они же помнили ее неопрятной увядшей старой девой с преждевременно поседевшими тусклыми волосами, уныло свисавшими до плеч. Девическая стройность очень быстро сменилась старческой костлявостью, ее лишь подчеркивали яркие цвета, оборки и свободный покрой, к которым она сохранила пристрастие с молодости. Сейчас Делия была в пестрой соломенной шляпке с полями, чуть обвисшими под тяжестью огромной оранжево-розовой розы. С этого сооружения спускалась вуалетка, цеплявшаяся за бахромчатый шарфик, небрежно обмотанный вокруг шеи. Из-под длинного коричневого пальто сверкал подол пронзительно-голубого платья. Поскольку погода была прохладной и совсем не летней, как то предполагала соломенная шляпка, Делия утеплила наряд, надев боа из перьев, которые были столь модны в начале века. Натура она была робкая и застенчивая, так что понять, какие чувства обрушились на нее при виде племянника, было сложно.